– По-дурацки все получилось, – он не выдержал молчания первым.– Я так хотел, чтобы праздник получился.

– Праздник получился, – я успокаивающе тронула егоплечо. – Праздник получился, все было восхитительно. В конце концов, это ведьдень рождения компании, а не мой собственный день ангела.

– Все настроение псу под хвост.

– У вас замечательная команда. Я буду счастлива, еслиони примут меня.

– Они уже приняли вас, – Лещ приободрился. – А ребята иправда потрясающие. Один Аркаша Юнкеров чего стоит.

И он, пытаясь загладить вину за единственную паршивую овцуЗою, принялся рассказывать мне о своих журналистах. Я не перебивала его: пустьговорит, пока я обдумываю сцену в туалете. Сегодняшний день был самым важным –тут наши позиции сходились. Пьяный прокол Зои стал для меня настоящим подаркомсудьбы, теперь я знала, в каком направлении действовать, и уже не мне, аКостику: он вцепится в малейший намек на развязку, я знаю его хватку. А то, чторазвязка наступит очень быстро, я не сомневалась: они не слезут с Зои, пока недокопаются до истины, какой бы она ни была. Что ж, Анна, ты подтвердила класс,интересно, кто будет следующим после Леща?..

– Вы не слушаете меня, – вдруг сказал Лещ.

– Простите.

Будь осторожнее, не зарывайся, ты позволила себе отпуститьповодья, а делать этого нельзя, дело еще не закончено, поменьше спеси, девочка.

– Вы все еще обижены на Зою?

Конечно. Конечно, я обижена, как иначе: не очень-то приятноваляться на полу туалета, слегка придушенной безумной секретаршей; я отыгралаглубоко запрятанную обиду:

– Нет.

– Я вижу, что обижены.

– Я стараюсь держать себя в руках. Думаю, это пройдет.Не обращайте внимания. Я ведь мудрая женщина.

Глаза Леща снова вспыхнули раскаянием и надеждой наблагополучное разрешение инцидента:

– Слишком красивая, чтобы быть мудрой. Или наоборот?

– Не знаю. Не хочу об этом думать.

– Я могу как-то загладить вину?

– Думаю, да. – Я положила ладонь на руку Леща, ясделала это впервые, я вложила в этот жест максимум того, что можно вытянуть изгорячих от предвкушения близкой ночи пальцев: ты же видишь. Лещ, я с тобой, яхочу быть с тобой, я хочу быть с тобой сегодня, я хочу проснуться рядом, я хочупроснуться в твоих руках, я так долго искала, я так долго не решалась, я такдолго думала, я так боялась ошибиться, я так ничего не боялась, что мнепришлось подгонять страх палкой, как шелудивую собаку, только он мог защититьменя от твоего обаяния, от привычки не спать по ночам и самому готовить еду длясобаки, я только одна из многих. Но теперь мне не нужен страх ни перед собой,ни перед тобой. Ты взял меня за руку, а теперь я беру за руку тебя.

Этой ночью я хочу быть с тобой.

Лещ остановился и бросил руль. Я все еще не выпускала егоруки, я чувствовала, как она напряглась под моей ладонью, как она испугаласьчто-то делать и чего-то не сделать. Хорошо, пусть будет так, первый шаг затобой, но это должен быть маленький шаг, самое начало долгого пути. Янаклонилась к Лещу и поцеловала его в твердую, гладко выбритую щеку, у самыхкончиков губ: я готова двинуться вперед, но оставляю себе пути для отступления.Все будет зависеть от тебя, Лещ.

Он понял это.

Он лишь слегка повернул голову – легкое движение, почтиускользнувшее от меня, – и его губы накрыли «мои. Они были осторожными,чересчур осторожными. Но это не могло обмануть меня: за ненадежной плотиной япочувствовала глухое и яростное ворочание страсти. Нужно лишь немногоподождать, и мощный поток пробьет проржавевшие, истончившиеся от времени шлюзыи снесет нас обоих – и меня и его.

По мере того как губы Леща привыкали к моим губам, обживалиих, как обживают еще не открытые земли, они становились все болеетребовательными: отвечай на мой поцелуй, отвечай же!.. Но я и сама хотела бытьпризванной к ответу. Я поняла это слишком поздно, когда больше неоткуда былождать спасения. Крепость моих подленьких логических построений выбросила белыйфлаг. И я не знала, чего сейчас во мне было больше: памяти о всех поцелуях, накоторые я когда-то отвечала, или памяти об этом, еще не закончившемся поцелуе.Боже мой, это сладко и горько, от этого кружится голова, совсем не так, как присотрясении мозга, мне есть с чем сравнить… И это болит, но совсем не так, какраненая рука, мне есть с чем сравнить. Этого я еще не испытывала. Зачем япоявилась в его доме так преступно, волоча за собой кровавый след смерти, какволочит за собой облезшее боа подгулявшая прима провинциального театрика. Ведьвсе могло быть иначе, и мы могли бы встретиться при любых другихобстоятельствах… При любых других обстоятельствах в любой другой жизни, где ябыла бы не связана с Лапицким, где я не связана была с Фигаро, Эриком, самойсобой. В любой другой жизни, свободной от двойного дна. В любой другой, где мнене пришлось бы менять душу и лицо. В любой другой, где от меня не требовали быпринять сторону зла. А я не пошла бы на это добровольно, я была бы другой.

Я была бы другой.

Но он точно так же поцеловал бы меня, потому что толькопоцелуи всегда остаются неизменными, не поддающимися времени, как скелет,свободный от остатков сгнившей плоти чувства.

Скелет. Скелет в шкафу.

Если бы Лещ задержался в моих губах чуть дольше, хотя бы ещенесколько секунд, я бы осталась в них навсегда, мне так хотелось остаться в нихнавсегда, обустроить там дом и варить кофе по утрам. Но он не задержался.

Наваждение прошло. Ты просто очень давно по-настоящему нецеловалась, Анна. Наверное, это было в прошлой жизни, но прошлая жизнь не всчет. Открывай все заново и учись справляться с собой, иначе ты никогда недостигнешь того, чего хочешь достигнуть. А все поцелуи и вправду похожи друг надруга, задействованы одни и те же центры, как синхронно сказали бы Александр иАлександра. А вот тайны у всех разные. Не стоит забывать об этом. Не стоитзабывать, зачем ты сейчас сидишь в машине Леща.

– Едем домой, – закрыв глаза, прошептала я.

– Да, – Лещ так сорвал «Лендровер» с места, что меняоткинуло на спинку сиденья.

Тебе не терпится получить все и сразу, милый Лещарик. Неволнуйся, ты все получишь. Ты это заслужил.

* * *

…Он не включал света: за стеклянной стеной была Москва –напольный ночник, миллионы свечей, воткнутые прямо в сердцевину страсти, этоговполне хватит. У самой двери, наплевав на приковылявшего старика, мы сталисрывать друг с друга одежду. Желание, волнами шедшее от Леща, испугало меня, нотолько в самом начале. Я снова почувствовала, что теряю контроль над собой. Егопоцелуи становились все более настойчивыми, а руки на моем теле – все болеебеспорядочными. И я подчинилась, я позволила лепить из меня образ идеальнойвозлюбленной. Еще немного, и все свершится, все получится совсем не так, как япредполагала, и никакие эротические выкладки двух Саш не помогут, все будетбанально и прекрасно в своей банальности, нужно только довериться ему. Яготова. Я готова ему довериться…