– Знаешь и об индейце, и о его чубаром жеребце? –все тем же тоном спросил Мороний.

Пора было разобраться, из-за чего сыр-бор. То в салунечернокожий Уошингтон Рид всех пугал, теперь эти семеро гномов.

– Буду признателен, если вы расскажете мне о БезголовомВсаднике п-подробнее.

Апостол подал знак старейшине, сидевшему справа от него.

– Поведай ему, Иеремия, – как ты это умеешь.

Сивобородого Иеремию уговаривать не пришлось. Очевидно, онпользовался в общине славой великого рассказчика.

Громко прочистив горло, что само по себе прозвучало довольнозловеще, старейшина начал – с ужимками и модуляциями провинциального трагика.

– 23 августа сравнялось тринадцать лет с того страшногодня. Ровно тринадцать!

«Ррровно тринадцать!» он выкрикнул, будто каркнул. Братьядружно перекрестились.

– Во времена золотой лихорадки не было в здешних местахголовореза страшней, чем вождь индейцев племени лакота по имени РасколотыйКамень. Он был семи футов ростом и ездил на огромном чубаром коне, который вбою дрался передними копытами. Переселенцев Расколотый Камень называл «бледнойсаранчой» и за людей не считал, убивая без разбору – хоть женщин, хоть младенцев.Кровожадный дикарь верил, что белых такое огромное количество, потому что ихубитые воскресают и являются на индейскую землю снова и снова. Поэтому своимжертвам он прокалывал барабанные перепонки. Шаман сказал ему, что, если такделать, душа уйдёт в землю и больше не вернётся.

Ты, конечно, слышал о том, как огромное скопище индейцев в1876 году уничтожило 7-й кавалерийский полк генерала Кастера, не оставив вживых ни одного человека? – спросил Иеремия. – Многие тогда говорилиоб этой ужасной загадке.

– Я с-слышал о резне При Маленьком Большом Роге. Нослышал я и о том, что Джордж Кастер в своё время закончил военную академиюхудшим учеником в выпуске. Этим, вероятно, и объясняется «ужасная загадка».

– Я говорю не о причине поражения, а о жутком открытии,которое сделали скауты, первыми обнаружившие место битвы. – Иеремияперешёл на страшный шёпот. – У каждого из 266 солдат и офицеров былипроколоты уши. Вот каков был Расколотый Камень. Недаром им пугали детей отКолорадо и до Монтаны. Все остальные вожди давно были перебиты или сдались иосели в резервациях, а Расколотый Камень все рыскал по прериям и горам сосвоими краснокожими, сея повсюду смерть и трепет. Несколько раз он чудомвыскальзывал из ловушек и засад. Всякий раз чубарый уносил злодея от погони. Нопришёл конец и Расколотому Камню. Его, как и многих мужей силы, погубилаженщина.

Старейшины дружно закивали. Их, закоренелых многоженцев,можно было считать экспертами в этом вопросе.

– Звали её Голубая Сойка. Обычная скво, ничегоособенного. Я потом видел её в резервации. Тощая, тут ничего и тут тоже, –показал на себе Иеремия. – Но Расколотый Камень в ней души не чаял. И,когда скауты полковника Маккинли окружили его лагерь близ Коттон-крика (это впятнадцати милях отсюда), он вступил с кавалерией в переговоры, чего раньшеникогда не делал. В прежние времена он велел бы воинам бросить баб и детей,налетел бы вихрем и унёсся прочь на своём чубаром дьяволе. А тут, из-за этойсамой Сойки, дрогнул. Сдался на почётных условиях: что никого из индейцев нетронут, всех переправят в резервацию. Сам полковник пожал Расколотому Камнюруку, скрепляя уговор. И слово своё сдержал – почти. На первом же ночномпривале, вон там, у Змеиного каньона, – показал рассказчик куда-то всторону и вверх, – пока полковник Маккинли спал или прикидывался, чтоспит, волонтёры выволокли вождя на край обрыва и повесили. За все его кровавыедела и особенно за проколотые уши. На чубарого никто не позарился, хотя коньбыл первостатейный – пристрелили и даже шкуру не содрали. А всех остальныхпленных честь по чести доставили в резервацию… Стало быть, Расколотого Камнявздёрнули 23 августа 1881 года в каких-нибудь пятистах шагах отсюда. Кабы мызнали, что тут стряслось такое чёрное дело, нипочём бы здесь не поселились.

– Воистину так, – вздохнул Мороний, и каждыйповторил: «Воистину так».

– История, конечно, к-колоритная, но при чём здесьбезголовый всадник?

– Да, ты забыл сказать про голову, Иеремия, –укорил брата апостол.

– Я приберёг это на конец… – Иеремия весь подалсявперёд и, уже не актёрствуя, а по-настоящему дрожа от страха, зашептал:

– Там, на самой кромке каньона стояло сухое дерево. Онои сейчас есть… Волонтёры затянули на шее индейца длинную верёвку и спихнули еговниз. А тело у него было мощное, тяжёлое… Позвонки не выдержали, и на верёвкеосталась болтаться лишь оторванная голова с шеей… Старый негр Уошингтон Рид,который был там и видел всё собственными глазами, сразу сказал: «Добра не жди.Индеец вернётся за своей головой». Так оно и вышло. Вождь вернулся. Бродит по долине,ищет то, чего лишился…

Апостол забормотал псалом в обережение от нечистой силы,старейшины подхватили.

– Кто-то из ваших видел безголового всадникасобственными г-глазами? – подождав, пока они домолятся, спросил Фандорин.

– Первый раз ночью 23 августа, – подтвердилМороний и повернулся к старейшине, сидевшему слева. – Иуда, ты был там.

Тот, в отличие от Иеремии, не обладал даром рассказчика.

Почесав пушистую бороду, Иуда нехотя проворчал:

– Рассказывал уже, сколько можно… Ну не спалось мне.Пошёл прогуляться, на луну посмотреть. На обрыве хорошо, ветерок. Вдруг топот.Думаю, кто бы это? А там прямо по краю Он. – Иуда поёжился. – Головынет. Конь пятнистой масти, как корова. Встал на дыбы, прямо над пропастью,около сухого дерева. Развернулся и ускакал… Ну, я про Расколотого Камнявспомнил. Сердце прихватило. Еле домой добрёл…

Рассказ безусловно заслуживал внимания – люди, подобныеИуде, врать и выдумывать не умеют.

– Всадника видел только мистер Иуда или кто-тоещё? – спросил Эраст Петрович.

– Ещё его видел молодой Саул. То есть это мы такдумаем, что видел, – непонятно ответил Мороний.

– Должен был видеть, как иначе? – заметил один изстарейшин.

– А все потому что отца не слушал! – воскликнулдругой и вдруг завсхлипывал. Соседи обняли его, стали утешать.

– Саул был сыном Мафусаила, – скорбно пояснилапостол, глядя на плачущего. – Самый отчаянный из наших юношей. Никакогостраху в нём не было. Теперь вот не знаем, что с ним делать. В освящённой землехоронить или просто зарыть?