На того, кто произнёс последнюю фразу, про подлость,немедленно накинулась одна из коммунарок, крайне неинтеллигентным образом:

– Молчал бы, кобель! Восемнадцать лет его кормила,обстирывала, а он к этой вертихвостке сбежал! Так ей и надо!

Начался бедлам – все заговорили разом, перебивая друг другаи размахивая руками. Создавалось впечатление, что семейно-половой вопрос вколлективной общине решён не до конца.

– Ходить можете? – тихо спросил Эраст Петрович узабинтованного. – Пойдёмте. Покажете, где это произошло.

Не замеченные разгорячёнными спорщиками, они выбрались издома. Единственный, кто увязался следом, – председатель Луков.

Снаружи уже серели утренние сумерки, а пока дошли до речки,совсем рассвело.

– Не подходите близко, – велел Фандоринспутникам. – Где именно вы находились?

– Мы сидели вон там, под кустом.

Судя по примятой траве, не сидели, а лежали, определил ЭрастПетрович, но объявлять об этом открытии не стал, чтоб Кузьма Кузьмич снова невпал в истерику. Председатель и без того был почти невменяем.

– Я знаю! – крикнул он. – Я догадался! Выведь не верите в Чёрных Платков, правда? Вы подозреваете, что это мормоны насвыживают! Я понял это по вашему поведению. И теперь я с вами согласен. Это они,длиннобородые дикари! Они увезли Настеньку в свой гарем!

– Не думаю, – проговорил сидящий на корточкахФандорин. – Не думаю…

Вот здесь двое конных пересекли речку. След узкой женскойступни – вероятно, Настя вскочила и попыталась убежать. Вмятина, несколькокапель крови – это упал оглушённый Саввушка.

Эраст Петрович перешёл через брод на ту сторону.

Так. В кустах лежали два человека, довольно долго. Вокруг –целых шесть окурков. Но окурки не ночные, более давние. Селестианцы точноисключаются – табак для них «сатанинская сера».

Поодаль привязывали лошадей: следы копыт, обгрызанные ветки.

Он вспомнил, как Настя рассказывала про свою утреннююпрогулку и про то, что двое мужчин подглядывали за ней с той стороны.Присмотрели добычу, потом за ней вернулись, а легкомысленная прелестница упростилаохотникам задачу – сама вышла к речке. Неудивительно, что на то же самое место:живописная поляна, ивы над водой.

Какое-то время Фандорин шёл по следу. Нашёл на кусте клочокшелка – это платье украденной девушки зацепилось за колючку.

Но там, где кончилась трава и почва стала каменистой, след,как и в прошлый раз, потерялся. Порыскав и там, и сям, сыщик сдался. Прав былРоберт Пинкертон, когда сказал: «Городскому человеку без помощи местногоспециалиста не обойтись».

Значит, придётся мобилизовать специалиста.

В Сплитстоуне он сначала завернул в гостиницу – умыться,сменить рубашку и узнать, нет ли новостей от помощника.

Портье сказал:

– Вам записка с каракулями от вашего китайца.

– Он японец.

В послании аккуратными иероглифами сообщалось следующее:

«8 часов 45 минут утра восьмого дня девятого месяца.

Чёрный человек в сарае, где живёт его лошадь. Сам он,похоже, тоже там живёт. Выдул бутылку американского сакэ и спит. Караулю. Этона задворках башни с колоколом.

Ваш верный вассал Сибата Масахиро».

Выпив на первом этаже кофе (преотвратительного, как,впрочем, повсюду в Америке), Эраст Петрович наведался в указанное место. Путьбыл недальний, от «Грейт-Вестерна» шагов сто.

Японца он бы нипочём не обнаружил, если бы тот сам незашипел из стога сена:

– Господин, я здесь. А он там.

Меж сухих стеблей высунулась рука и ткнула коротким толстымпальцем по направлению к ветхому сарайчику, за которым уже начиналась прерия.

Фандорин, неслышно ступая, подошёл ближе и подсмотрел в щель.

Сначала после яркого солнца ничего не разглядел, лишьуслышал размеренное хрупанье с подсвистом. Потом глаза привыкли к полумраку, ион увидел в углу непривязанную серую лошадь. Она жевала сено. Подсвистывал жееё хозяин, мирно спящий прямо у задних копыт своей клячи, котораяпредупредительно помахивала длинным хвостом, отгоняя от его лица мух иобеспечивая вентиляцию.

Вдруг серая перестала хрупать, поставила уши торчком ипокосилась в сторону Эраста Петровича выпуклым глазом. Мягкие ноздри раздулись.Лошадь повернулась и фыркнула лежащему прямо в лицо. В то же мгновениеУошингтон Рид открыл глаза и сел, а в руке у него откуда ни возьмись появилсяревольвер.

Эраст Петрович тихонько отступил от стены сарая, попятился.

– Ты что, старушка? – послышалось ворчаниеРида. – Соскучилась, что ли? Подрыхну ещё, ночью-то нам не спать…

И, судя по шороху, улёгся снова.

– Глаз не спускать, – шепнул Фандорин, проходямимо стога. – Вернусь вечером.

Дослушав до конца, специалист ничего не ответил. Откажется,подумал Эраст Петрович, наблюдая, как на обожжённом солнцем лице Скоттавверх-вниз похаживают белёсые брови.

Отхлебнув из бутылки (по счастью, опорожнённой меньше, чемнаполовину) «пинк» наконец разомкнул уста.

– Не пойдёт. В письме мистера Пинкертона сказано:«консультации и советы». А тут запросто можно получить пулю. Нет-нет, даже неупрашивайте. – Мелвин стукнул кулаком по прилавку. – Когда речьзаходит о моей шкуре, никаких тридцатипроцентных скидок. Пять долларов в сутки,сразу и без дураков. Ясно?

– Ясно, – быстро сказал Фандорин. – Я ещёд-добавлю, если вы меня выведете к логову шайки. Только давайте поторопимся.Нужно скорей выручить девушку из беды.

«Пинк» приложился к бутылке.

– В таких делах торопиться себе дороже. К тому же, какя понял из вашего рассказа, эта красотка не вполне девушка. Терять ей особеннонечего.

Эраст Петрович с трудом сдержался, чтобы не вспылить.

– Как вы можете такое г-говорить? Она уже двенадцатьчасов в лапах головорезов. Неизвестно, что с ней там делают!

– Как раз известно, – хладнокровно обронил Скотт иосклабился. – Ладно, не сверкайте глазами. Что можно сделать – сделаем.

И, надо отдать ему должное, собрался очень быстро.