Эраст Петрович слушал нахмурившись. История с БезголовымВсадником выходила менее забавной, чем ему показалось вначале.

– Что случилось?

– Пойдём. Сам посмотришь…

В холодном погребе, который в обычное время, очевидно,использовался для хранения продуктов, на полу стоял неструганый гроб. В нём, совсех сторон обложенный кусками льда, лежал покойник. Только упокоенным он никакне выглядел. На фиолетовом лице застыла гримаса невыразимого ужаса, а глазахоть и были прикрыты серебряными долларами, но судя по уползшим на середину лбабровям, вылезли из орбит.

– Смотри сюда, – посвятил керосиновой лампойМороний – с одной стороны, потом с другой.

Оба уха мертвеца были черны от спёкшейся крови.

– Проколоты барабанные п-перепонки? – тихопроизнёс Эраст Петрович и поневоле передёрнулся. – Это нельзя такоставлять. Нужно разобраться.

Апостол уныло вздохнул:

– Как разберёшься в дьявольских кознях?

– Так же, как в человеческих. – Стиснув зубы,Фандорин стянул с трупа саван, чтобы найти повреждения. – Нужно установитькруг возможных версий, а потом рассмотреть каждую по очереди.

Никаких ран на теле не нашлось.

– Отчего произошла с-смерть?

Старейшины о чём-то перешёптывались. Кажется, опятьзаспорили.

– От ужаса, – ответил Мороний. – Мы нашлиСаула утром близ Змеиного каньона. Он лежал ничком. Ни царапины, только ушипроколоты…

Он поднял руку, чтобы братья умолкли.

– Скажи, русский, быть может, ты не веруешь вБога? – спросил апостол, но не с осуждением, а словно бы с надеждой.

– Это сложный вопрос. Коротко не ответишь.

Старейшина Разис воскликнул:

– Ага, я был прав! Такое может сказать толькобезбожник! Раз ты не веришь в Бога, значит, не веришь и в Дьявола?

– Не верю, – признался Эраст Петрович.

– Говорю вам, нам его послало Провидение!

Разис повернулся к остальным и снова перешёл на шёпот.Фандорин расслышал лишь полфразы: «Это ещё лучше, чем…»

Непонятно, в чём Разис пытался убедить остальных братьев, ноэто ему не удалось.

– Как решил, так и будет! – возвысил голосМороний. – Хватит спорить!

Он достал из кармана часы, многозначительно щёлкнул крышкой,и дискуссия закончилась.

– Время заполночь, а мы встаём рано, – вежливо, нотвёрдо обратился апостол к Фандорину. – Мы благодарны тебе, но уставобщины не позволяет давать приют иноверцу. Скажи, где нам найти тебя? Возможно,мы обратимся к тебе с просьбой.

– В русской деревне, или в номерах«Грейт-Вестерн», – сказал Эраст Петрович. – В самом деле, пора.

Во дворе ему подвели лошадь, ещё раз принесли извинения иблагодарности, но всё это было проговорено в явно ускоренном темпе.

Любопытно, подумал Фандорин и перед тем, как сесть в седло,вытер лоб открытой ладонью наружу, что на тайном языке жестов, принятом у«крадущихся», означало: оставайся, где есть.

По меньшей мере трижды ему сказали, что ехать нужно от воротналево – так будет короче до изгороди. Настойчиво предлагали провожатого, ноЭраст Петрович отбился.

Он действительно повернул налево, но шагов через двестисделал широкий полукруг и снова вернулся к частоколу – однако не к воротам, а всамый дальний угол, вплотную примыкавший к скале.

Спешился на изрядном расстоянии, к тыну подкрался, держась втени обрыва.

– Сюда, господин, сюда, – шёпотом позвал Маса.

Он поставил один на другой три обрубка брёвен, оставшихся свремён, когда строили стену, и примостился сверху, имея возможность видеть всё,что происходит внутри селестианской крепости.

– Ну что там?

Эраст Петрович сел на землю, опершись спиной о бревно.

– Суетятся. Бегают. Свет в окнах не гаснет.

– Ждут кого-то. Потому и выпроводили меня с такойп-поспешностью. Интересно, кого бы это, в такой час. Подождём.

Помолчали.

Потом японец снова зашептал:

– Господин, в этом селении женщин в несколько разбольше, чем мужчин. Это почему?

Объяснение вызвало у него живейший интерес.

– Если бы мне пришлось на всю жизнь остаться в этойдолине, – задумчиво сказал Маса, – я бы не пошёл жить к русским, я бысделался небесным братом. А вы, господин?

Попытавшись представить себя сначала коммунаром, потомселестианцем, Фандорин поёжился:

– Лучше уж стать Безголовым Всадником.

И рассказал помощнику про легенду и труп в леднике. Масапокачал головой, поцокал языком.

– Да, всякое бывает. Вот в городе Эдо во времена сегунаЦунаёси был похожий случай. Господин Цунаёси любил собак больше, чем своихдвуногих подданных, за это его и прозвали Собачьим Сегуном. Он велел построитьпо всей стране харчевни и постоялые дворы для бродячих псов, а всякого, ктообидит собаку, предавал смерти. И вот однажды бедный ронин по имени БакамоноРотаро имел несчастье зарубить мечом дворняжку, которая помочилась ему накимоно – причём прямо на фамильный герб. Ронина, разумеется, приговорили кхаракири, и он выполнил приказ властей, но перед смертью поклялся, что страшноотомстит за бесчестье. И с тех пор на ночных улицах Восточной Столицы завёлсястрашный оборотень. От ног до плеч – самурай, а голова пёсья. Как где увидитсобаку – неважно, бродячую или с хозяином, сразу выхватывает меч и рубит намелкие куски. Правда, сук в течке не убивал. Тут в нём верх брало кобелиноеначало, и он…

Маса поперхнулся на полуслове и предостерегающе вскинул руку– услышал что-то. Слух у него был острее, чем у господина.

– Кто-то едет? – шёпотом спросил Эраст Петрович,но секунду спустя и сам услышал дальний стук копыт.

Его помощник смотрел в одну точку.

– Человек, – докладывал он. – В чём-тосветлом. На лошади. Едет медленно.

Потом вдруг замолчал. Покачнулся на своём шатком пьедестале.Не удержался и полетел вниз. Фандорин едва успел подхватить деревянныекругляши, чтоб не загремели (сам-то Маса приземлился мягко – это у негополучалось отлично).

– Ты что?! – зашипел на него Эраст Петрович, нояпонец лишь разевал рот, пучил глаза и тыкал пальцем в пространство.