о порочном монахе. Я так и не мог понять, продолжать мне с вами или уже хватит. Наконец, я не выдержал, и вчера решил снова заговорить. Вот, пожалуй, и все.

— Нет, не все, — покачал головой Пьер. — Ведь вы уже вчера были уверены в том, что я вас услышал. Тогда какого дьявола заговорили со мной сегодня? Не стань вы этого делать, через три часа я уехал бы отсюда навсегда, так и оставив вас гнусавить из зеркала с постояльцами.

Хозяин промолчал.

«Да, впрочем, какая разница?» — подумал Пьер.

Но тут хозяин прервал молчание.

— Я мог бы вам этого не говорить… Но, вы знаете… Наверное, подсознательно мне давно хотелось перед кем-нибудь выговориться… и раз уж я начал, имеет смысл идти до конца.

— До конца?

Хозяин кивнул.

— Да. До конца. Честно говоря, до сих пор я даже себе ни разу не признавался в этом, хотя в душе понимал, что происходит.

— И что же?

— Вы спросили, почему я заговорил с вами сегодня. Я скажу вам — почему. Просто потому, что это стало мне нравиться.

— Говорить со мной?

— Не только с вами. Вы же были не первый, на ком я попробовал. И знаете, мне ужасно понравилось. Это походило на какую-то игру. Игру с живыми людьми. Мне нравилось наблюдать их реакцию и втайне посмеиваться над тем, как ловко я обвожу их вокруг пальца. Эта игра затягивала меня. Я понимал, что подобное не доведет до добра, но ничего не мог с собой поделать. Так что, раньше или позже, я должен был доиграться. И знаете, я даже почему-то рад, что это произошло. — Хозяин посмотрел на Пьера. — Я вам отвратителен?

Тот промолчал. Единственное чувство, которое он сейчас испытывал к этому человеку, походило на брезгливую жалость. Пьер посмотрел на часы. Пора собираться.

— Что вы собираетесь со мной делать? — глухо спросил хозяин.

— С вами?

Пьер задумался. Действительно, что? Вызвать полицию — значит остаться в Париже еще как минимум на день. А этого ему совершенно не хотелось. Он посмотрел на хозяина. Тот опять сидел в кресле, опустив голову.

— Пожалуй, вот что я с вами сделаю, — сказал Пьер. — У вас в жизни есть что-нибудь, что для вас дорого? Кроме этого отеля? Только честно. Если мне покажется, что вы соврали, я немедленно вызываю полицию. Итак?

— Есть, — кивнул головой хозяин.

— И что же это?

— Мари.

Пьер почему-то не удивился.

— В таком случае, повторяйте за мной все, что я сейчас скажу.

Хозяин поднял голову.

— Клянусь жизнью и здоровьем Мари… — начал Пьер.

Хозяин промолчал.

— Мне вызывать полицию? — спросил Пьер.

— Клянусь жизнью и здоровьем, Мари, — произнес хозяин с некоторым усилием. — Но…

Пьер предостерегающе поднял руку.

— Что я сегодня же намертво заделаю эту дыру… — Он показал пальцем на стену.

Хозяин с готовностью повторил:

— Что я сегодня же намертво заделаю эту дыру…

— И никогда больше не сделаю ничего подобного.

Последнюю фразу хозяин произнес уверенно и даже, как показалось Пьеру, с облегчением.

На всякий случай он добавил:

— Не надейтесь, что я поленюсь приехать в Париж это проверить.

Хозяин нашел в себе силы улыбнуться.

— Я вам очень благодарен.

— Идите к черту. — Пьер вышел из комнаты.

После его ухода хозяин некоторое время сидел в кресле не шевелясь. Затем протянул руку к изголовью кровати и нажал незаметную кнопку в стене.

Вскоре дверь в номер распахнулась.

— Боже! — вскрикнула Мари. — Поль, что здесь случилось?

Она бросилась к нему. Хозяин взял ее за руку.

— Успокойся, Мари. Это пустяки.

— Ничего себе пустяки! — Девушка с ужасом смотрела на его лицо.

— Разве шрамы не красят мужчину? Это заживет. Впрочем, у тебя есть зеркало?

— Зеркало? — Мари опустила руку в карман фартучка. — Конечно.

— Еще бы, — усмехнулся хозяин. — Куда мы с тобой без зеркала? — Он взглянул на свое отражение. — Ну что ж. Дешево отделался.

— Поль, ты не расскажешь мне, что здесь произошло?

— Не сейчас. — Хозяин вернул девушке зеркальце. — Кстати, о зеркалах. Мне придется заделать это отверстие. Я тут кое-кому это пообещал.

— Заделать? То есть истории с привидением — конец?

Хозяин улыбнулся и поцеловал Мари в щеку.

— Ты невнимательна, милая. Я ведь сказал — это отверстие. К счастью, он не догадался о других. Хотя несколько минут назад я глупейшим образом проговорился.

Откинув голову на спинку кресла, хозяин довольно засмеялся. Щека все еще болела, но по сравнению с тем, чего ему так счастливо удалось избежать, это были сущие пустяки.

Ragno[72]

Паоло

Магазин был устроен так, что просто напрашивался на ограбление.

Войдя внутрь, вы сразу попадали в небольшой торговый зал, сильно вытянутый вглубь. Всю его середину, оставляя лишь узкие проходы вдоль стен, занимал высокий — под два метра — стеллаж с товарами.

Миновав входную дверь, Паоло повернул направо, прошел вдоль большого окна-витрины и, зайдя в проход между стеллажом и стеной, полностью скрылся с глаз хозяина, примостившегося за кассой в небольшой каморке слева от входа.

Товар выглядел заманчиво — недаром магазин назывался «Все для всех». Большинство вещей — от часов и фотокамер до авторучек и бумажников — Паоло не составило бы труда быстро сбыть с рук на рынке Пьяцца Кампо-деи-Фьори.

Он огляделся по сторонам. Рядом не было никого. Если сейчас он быстро опустит в карман, скажем, это портмоне из свиной кожи, потом, выйдя с противоположной стороны стеллажа, спокойно покажется на глаза хозяину, для отвода глаз повертит что-нибудь в руках… Неужели так просто? Паоло бросил быстрый взгляд на стены. Никаких следов скрытых видеокамер.

И все же улов не стоит риска. Вряд ли таким способом удастся поживиться чем-нибудь серьезным. А что, если…

Мысль, посетившая Паоло, показалась ему бредовой. Он невольно улыбнулся и покачал головой. Но…

Дойдя до конца прохода, Паоло остановился. С торца стеллаж имел в длину примерно полтора метра. Если встать здесь…

Паоло занял намеченное место.

Справа послышались чьи-то шаги. Паоло быстро шагнул влево и вернулся под прикрытие длинной стороны стеллажа. Посетитель, праздно разглядывавший полки, посмотрел на него. Паоло улыбнулся и поднес палец к губам. Мужчина тоже улыбнулся и кивнул головой. Видно решил, что отец играет с ребенком.

Покидая магазин, Паоло бросил взгляд на хозяйский закуток у входа, благо пожилой синьор — владелец магазина — куда-то подевался.

Окошко, предназначенное освещать с улицы крохотное — не больше пяти квадратных метров — помещение, было закрыто плотными жалюзи. Вход перекрывала глухая стойка с кассой, оставляя лишь небольшой проход у стены. За стойкой стоял стул,