Пусть я сто раз прав, но…

Что стоит моя правда, если я готов защищатьвесь мир, но не тех, кто рядом? Смиряю ненависть, но не дозволяю любовь?

Я вскочил, обнял Светлану за плечи, поволок изгостиной. Маги стояли, отводя глаза. Может быть, они видели такие сцены не раз.Может быть, они все понимали.

— Антон. — Тигренок возникла рядом абсолютнобеззвучно, подтолкнула, отворила какую-то дверь. Посмотрела на меня со смесьюукоризны и неожиданного понимания. И оставила нас вдвоем.

Минуту мы стояли неподвижно, Светлана тихоплакала, зарываясь мне в плечо, а я ждал. Поздно теперь говорить. Уже вселяпнул, что только мог.

— Я попробую.

Вот этого я не ожидал. Чего угодно: обиды,ответного выпада, жалобы, только не этого.

Светлана отняла ладони от мокрого лица.Встряхнула головой, улыбнулась.

— Ты прав, Антошка. Совершенно прав. Я покатолько жалуюсь и протестую. Ною, как ребенок, ничего не понимаю. А меня тычутносом в манную кашу, разрешают потрогать огонь и ждут, ждут, пока я повзрослею.Значит, это надо. Я попробую, я дам новые флаги.

— Света…

— Ты прав, — отрезала она. — Но и я чуть-чутьправа. Только не в том, что распустилась перед ребятами, конечно. Они какумеют, так и веселятся. Как умеют, так и сражаются. У нас сегодня выходной, инельзя его портить остальным. Договорились?

И я снова почувствовал стену. Невидимую стену,которая всегда будет стоять между мной и Гесером, между мной и чинами извысшего руководства.

Ту стену, что время возводит между нами.Сегодня я своими руками уложил в ней несколько рядов холодных хрустальныхкирпичей.

— Прости меня. Света, — прошептал я. — Прости.

— Забудем, — очень твердо сказала она. — Давайзабудем. Пока еще можем забывать.

Мы наконец-то огляделись.

— Кабинет? — предположила Света.

Книжные шкафы из мореного дуба, тома подтемным стеклом. Здоровенный письменный стол, на нем компьютер.

— Да.

— Тигренок ведь живет одна?

— Не знаю. — Я покачал головой. — У нас непринято расспрашивать.

— Похоже, что одна. Во всяком случае, сейчас.— Светлана достала платочек, стала осторожно промакивать слезы. — Хороший у неедом. Пойдем, всем ведь не по себе.

Я покачал головой:

— Да они наверняка почувствовали, что мы неругаемся.

— Нет, не могли. Тут барьеры между всемикомнатами, не прощупать.

Посмотрев сквозь сумрак, и я заметил скрытое встенах мерцание.

— Теперь вижу. Ты с каждым днем становишьсясильнее.

Светлана улыбнулась, чуть напряженно, но сгордостью. Сказала:

— Странно. Зачем строить барьеры, если живешьодин?

— А зачем их ставить, когда ты не один? —спросил я. Вполголоса, чтобы не требовалось ответа. И Светлана не сталаотвечать.

Мы вышли из кабинета обратно в гостиную.

Обстановка была не совсем кладбищенская, ноблизкая к тому.

То ли Семен, то ли Илья постарались — вкомнате царила пахнущая болотом сырость. Игнат, стоя в обнимку с Леной,тоскливо взирал на окружающих. Он предпочитал веселье, во всех его проявлениях,любые ссоры и напряги были ему как ножом по сердцу. Картежники молча смотрелина одну единственную карту, лежащую на столе, под их взглядами та дергалась,извивалась, меняла масть и достоинство. Надувшаяся Юля о чем-то тихорасспрашивала Ольгу.

— Нальете выпить? — спросила Света, держа меняза руку. — Не знаете, что для истеричек лучшее лекарство — пятьдесят граммовконьяка?

Тигренок, с несчастным видом стоявшая у окна,торопливо пошла к бару. Она что, нашу ссору на свой счет записала?

Мы со Светой взяли по рюмке коньяка,демонстративно чокнулись и поцеловались. Я поймал взгляд Ольги: необрадованный, не опечаленный, а заинтересованный. И чуть-чуть ревнивый. Причемревность эта никак не связана была с поцелуем.

Мне вдруг стало нехорошо.

Как будто я вышел из лабиринта, где брелдолгие дни и месяцы. Вышел, чтобы увидеть вход в следующие катакомбы.

Я смог поговорить с Ольгой наедине лишь черездва часа. Веселье, каким бы натужным оно ни казалось Светлане, ужепереместилось по двор. Семен хозяйничал у мангала, выдавая желающим шашлыки, —которые готовились со скоростью, однозначно намекающей на использование магии.Рядом, в тенечке, стояли два ящика сухого вина.

Ольга о чем-то дружелюбно болтала с Ильей, уобоих в руках было по шампуру шашлыка и по стакану с вином. Идиллию прерыватьбыло жалко, но…

— Оля, надо поговорить, — сказал я, подходя кним. Светлана была полностью увлечена спором с Тигренком — девушки с жаромобсуждали традиционный новогодний карнавал Дозора, перескочив на него с жаркойпогоды по какой-то прихотливой женской логике. Самый подходящий момент.

— Извини, Илья. — Волшебница развела руками. —Мы еще обсудим, хорошо? Мне очень интересен твой взгляд на причины развалаСоюза. Хоть ты и не прав.

Маг торжествующе улыбнулся и отошел.

— Спрашивай, Антон, — тем же тоном предложилаОльга.

— Знаешь, о чем спрошу?

— Догадываюсь.

Я оглянулся. Рядом никого не было. Еще длилсятот недолгий миг дачного пикника, когда хочется есть, хочется пить, и неттяжести ни в желудке, ни в голове.

— Что ждет Светлану?

— Будущее читать трудно. А будущее великихмагов и волшебниц…

— Не виляй, партнерша, — я заглянул ей вглаза. — Не надо. Ведь мы все-таки были вместе? Работали в паре? Еще когда тыбыла наказана и лишена всего, даже этого тела. И наказана справедливо.

У Ольги от лица отхлынула кровь.

— Что ты знаешь о моей вине?

— Все.

— Откуда?

— Я же все-таки работаю с данными.

— У тебя не хватит допуска. Случившееся сомной никогда не заносилось в электронные архивы.