— Тяжело, — согласилась девушка. — Ты думаешь,шеф не прав?

Я пожал плечами. Говорить, что шеф не прав,так же глупо, как отрицать восход солнца на востоке. Он сотни, да что там сотни— тысячи лет учился не делать ошибок. Гесер может поступать жестко или дажежестоко. Может провоцировать Темных и подставлять Светлых. Он все может. Тольконе ошибаться.

— Мне кажется, он переоценивает Свету.

— Брось! Шеф просчитывает.

— Все. Я знаю. Он очень хорошо играет в старуюигру.

— И Свете он желает добра, — упрямо добавилаволшебница. — Понимаешь? Может быть, по-своему. Ты поступил бы иначе, и я, иСемен, и Ольга. Любой из нас делал бы по-другому. Но он руководит Дозором. Иимеет на это полное право.

— Ему виднее? — ехидно спросил я.

— Да.

— А как же свобода? — Я вновь наполнил рюмку.Кажется, она уже была лишней, в голове начинало шуметь. — Свобода?

— Ты говоришь, как Темные, — фыркнула девушка.

— Я предпочитаю думать, что это они говорят,как я.

— Да все очень просто, Антон. — Тигренокнаклонилась ко мне, заглянула в глаза. От нее пахло коньяком и чем-то легким,цветочным, вряд ли духами: оборотни не любят парфюмерию. — Ты ее любишь.

— Люблю. Для кого это новость.

— Ты знаешь, что скоро ее уровень силыпревысит твой.

— Если уже не превысил. — Я не стал об этомговорить, но вспомнил, как легко Света почувствовала магические экраны встенах.

— Превысит по-настоящему. Вы станетенесоизмеримы по силе. Ее проблемы станут тебе непонятными и даже чуждыми.Оставаясь с ней рядом, ты будешь чувствовать себя неуклюжим довеском, жиголо,начнешь цепляться за прошлое.

— Да. — Я кивнул и с удивлением обнаружил, чторюмка уже пуста. Наполнил ее под пристальным взглядом хозяйки. — Значит — неостанусь. Это мне не нужно.

— А иного не дано.

Не подозревал, что она умеет быть такойжесткой.

И того, что будет нервно переживать, всем липо вкусу угощение и обстановка, не ожидал, и этой злой правды — тоже.

— Знаю.

— Раз знаешь, то, Антон, ты возмущаешься, чтошеф так усиленно тащит Свету вверх по одной-единственной причине.

— Мое время уходит, — сказал я, — Пескомсквозь пальцы, дождем с неба.

— Твое время? Ваше, Антон.

— Оно не было нашим, никогда.

— Почему?

А собственно говоря, почему? Я пожал плечами.

— Знаешь, некоторые звери не размножаются вневоле.

— Опять! — возмутилась девушка. — Ну какаяневоля? Ты должен радоваться за нее. Светлана станет гордостью Светлых. Тыпервый ее обнаружил, именно ты смог ее спасти.

— Для чего? Для очередной битвы с Тьмой?Ненужной битвы?

— Антон, все-таки ты сам сейчас говоришь, какТемный. Ты ведь ее любишь! Так не требуй и не жди ничего взамен! Это путьСвета!

— Там, где начинается любовь, кончаются Свет иТьма.

От возмущения девушка замолчала. Грустнопокачала головой. Неохотно сказала:

— Ты можешь по крайней мере пообещать…

— Смотря что.

— Быть благоразумным. Довериться старшимтоварищам.

— Обещаю наполовину.

Тигренок вздохнула. Неохотно произнесла:

— Слушай, Антон, ты, наверное, думаешь, что ятебя совсем-совсем не понимаю. Это не так. Я ведь тоже не хотела бытьмагом-оборотнем. У меня были способности к целительству, довольно серьезные.

— Правда? — Я с удивлением посмотрел на нее.Никогда бы не подумал.

— Были, были, — легко подтвердила девушка. —Но когда стал выбор, в какую сторону силы развиваться, меня позвал шеф. Мысидели, пили чай с пирожными. Поговорили, очень серьезно, как взрослые, хоть яи была совсем девчонка, младше Юли. О том, что нужно Свету, в ком нуждаетсяДозор, чего могу добиться я. И решили, что способности к боевой трансформациинадо развивать, пусть даже в ущерб всему остальному. Мне не очень нравилосьвначале. Знаешь, как больно перекидываться?

— В тигра?

— Да нет, в тигра ничего, обратно трудно. Но ятерпела. Потому что верила шефу, потому что понимала, это правильно.

— А сейчас?

— Сейчас я счастлива, — с жаром ответиладевушка. — Как представлю, чего была бы лишена, чем занималась бы. Травки,заклинания, возня с исковерканным психополем, снятие черных воронок иприворотов…

— Кровь, боль, страх, смерть, — в тон сказаля. — Бой на двух-трех слоях реальности одновременно. Увернуться от огня,хлебнуть крови, протиснуться сквозь медные трубы.

— Это война.

— Да, наверное. Но разве именно ты должна бытьна передовой?

— Кто-то ведь должен? И, в конце концов,такого дома у меня не было бы, — Тигренок обвела гостиную рукой. — Сам знаешь,целительством много не заработаешь. Будешь исцелять в полную силу, кто-тоначнет убивать без остановки.

— Хорошо тут, — согласился я. — А ты частоздесь бываешь?

— Когда как.

— Догадываюсь, что не очень. Ты хватаешьдежурство за дежурством, лезешь в самое пекло.

— Это мой путь.

Я кивнул. Что я, в самом-то деле. Сказал:

— Да, ты права. Устал, наверное. Вот и несувсякую чушь.

Тигренок подозрительно посмотрела на меня,явно удивленная столь быстрой капитуляцией.

— Мне надо посидеть с бокалом, — добавил я. —Хорошенько напиться в одиночестве, уснуть под столом, проснуться с головнойболью. Тогда сразу полегчает.

— Валяй, — с ноткой настороженности сказалаволшебница. — Для чего ж еще мы сюда приехали? Бар открыт, выбирай, что повкусу. Или пошли к остальным. Или мне с тобой за компанию посидеть?

— Нет, лучше в одиночестве, — похлопав рукойпо пузатой бутылке, сказал я. — Совершенно гнусно, без закуски и компании.Когда пойдете купаться, загляни. Вдруг я еще сумею передвигаться?

— Договорились.