– Да нет, я просто прикидываю, за сколько могудобраться, – наконец отозвался таинственный Олег Васильевич. – Как, еще раз,вас зовут? Я повторила.

– Что вам инкриминируют? Надеюсь, не двойное убийство сотягчающими?

– Да нет же! Меня попросили приехать по одному адресу,а там сработала сигнализация…

– Ладно, подробности при встрече. Отбой. Я положилатрубку и теперь уже бесстрашно взглянула на дежурного.

– Ну что? – поинтересовался он.

– Все в порядке. Спасибо.

Он проводил меня в камеру, казавшуюся теперь знакомой домелочей. Я вытянулась на досках, прикрыла глаза и попыталась представить себетаинственного Олега Васильевича: почему-то он оказался сразу похож и на Грека,и на простреленную голову Сирина. Поджарый, слегка состарившийся подбородок,резкие морщины у глаз, седые волосы зачесаны назад, печатка на безымянномпальце… Нет, с печаткой я, пожалуй, перегнула. Голос не давал никакогопредставления, он может оказаться кем угодно, не исключено, что благороднымзлодеем, по которому сохнет кордебалет театра оперетты… Во всяком случае,теперь хоть что-то зависело не от меня.

Я подложила руки под голову и незаметно уснула. А проснуласьоттого, что лязгнула дверь камеры. В нее вошел Питомза. Он едва сдерживалярость, но обращался со мной почтительно. Больше всего ему хотелось врезать мнепо зубам, даже нейтральные милицейские лычки оскалились от ненависти. Питомзасмотрел на меня своими суженными глазами, как будто взрезал кожу потихоньку –как ломтики дыни…

– Повезло тебе, – шепнул он. – Нашелся тут одинвысокопоставленный член. Бабка за дедку, дедка за репку – вот и вытащили тебя.

– Вы еще внучку забыли. Жучку, кошку и мышку, –поправила я. – А вообще спасибо. Соснула даже. Приятно было с вамипознакомиться.

– Твой фарт. Иначе ты бы у меня соснула… В другом местеи по другому поводу, – бессильно пригрозил Питомза. – Топай пока!

…На месте дежурного, откинувшись на спинку стула, сиделчеловек в белом плаще.

Совсем иной. Не похожий на того, кого я представила себеперед тем, как заснуть.

Ласка или горностай.

Небольшая аккуратная голова, очень узкое тело, которое немог скрыть даже плащ. Светлые волосы, в которых любая седина затеряется, какскиф в степи; довольно молодое лицо, лишь увеличивающее сходство с лаской илигорностаем. Он улыбнулся, но зубы подкачали, оказались не в породу – крупные ивосхитительно белые, как куски колотого сахара.

– Привет, – сказал телефонный Олег Васильевич тономстарого знакомого, постукивая по моему рюкзаку кончиками пальцев, – а мы ужзаждались. Что ж ты вводишь в заблуждение работников доблестных органов, душамоя? В одном же ведомстве работаем.

– Уж вы простите, Олег Васильевич, – развела руками я,– так получилось.

– Надеюсь, недоразумение исчерпано? – обратился ОлегВасильевич к своре ментов. – Значит, я ее забираю.

Олег Васильевич встал, взял меня под руку, и мы направилиськ выходу, минуя множество ненужных, почти бутафорских перегородок и отсеков.

…Когда мы вышли на улицу, в лицо ударила подсохшаямосковская ночь. Никогда еще изгаженный городом воздух не казался мне такимсвежим. В полном молчании мы дошли до машины Олега Васильевича – “Шкода-Фелиция”цвета мокрый асфальт. Олег Васильевич распахнул передо мной дверь.

Я уселась на сиденье рядом с водителем, сразу жепристегнулась ремнем и повернула голову в сторону Марилова.

– Куда? – спросил Олег Васильевич.

– На проспект Мира, если вас не затруднит.

– Теперь меня уже ничто не затруднит, – хмыкнул ОлегВасильевич и тронул машину с места.

Некоторое время мы ехали молча. До тех пор, пока меня неначала грызть смутная досада на полную, вопиющую бесстрастность этого человека– вытащить незнакомую деваху из каталажки и даже не поинтересоваться, почемуона туда попала. Ладно, если он не поинтересовался – я поинтересуюсь.

– Лихо у вас получилось!

Он не удостоил меня ответом, сосредоточившись на дороге.Профиль у него тоже был звериный, стянутый к чересчур широким крыльям носа. Таки есть – ласка, я не ошиблась.

– И как только удалось? Ни малейшей реакции.

– Вы, должно быть, внебрачный сын министра внутреннихдел – вон как все уладили. Или нет – консультант хельсинкской правозащитнойгруппы… А может, генерал от инфантерии?

– Мимо, – наконец разлепил губы он.

– Мимо так мимо. Вы случайно не знаете, что такое“питомза”?

Наконец-то он удостоил меня взглядом.

– Тебе-то зачем?

– Этот вопрос мучает меня последние несколько часов.

– Случайно знаю. Это такая проволочная сетка. Ееиспользуют водолазы для сбора трепангов. И снова – молчание.

– А что такое трепанги? – глупо спросила я. ОлегВасильевич засмеялся – в свете пролетавших одиноких реклам блеснули зубы.

– Скажите, а если бы я действительно вляпалась вдвойное убийство с отягчающими, вы бы тоже меня вытащили?

– Во всяком случае – попытался, – серьезно сказал ОлегВасильевич, не глядя на меня. – Хотя для этого пришлось бы разнести всеотделение.

– Надо же! Вы меня интригуете.

– Ты здесь ни при чем. Просто ты позвонила от Игоря – ия приехал.

– Надо же, да здравствует мужская дружба!

– Игорь почти никому не дает мой телефон. Но если дает…Значит, хочет защитить этого человека.

– А вы, стало быть, идеальная машина для защиты.

– Стало быть, – отрезал Олег Васильевич.

– Какая находка для вашей жены!

– Я не женат, – сразу же раскололся Олег Васильевич.

– А зря. Масса хрупких женщин, особенно в безнадежнойбюджетной сфере, нуждается в защите. Вообще, я просто так спросила. Без всякойзадней мысли.

– Я тоже без задней мысли. , “Шкода” подкатила к моемудому на проспекте Мира.

– Ну, если попадете за кражу марокканских апельсинов слотка, звоните. Вытащу, – напутствовал меня Олег Васильевич.

– Всенепременно. – Я неожиданно изогнулась и поцеловалаего в щеку – в знак признательности.

Олег Васильевич дернулся от неожиданности, повернулся ко мнеи стал запоздало рассматривать.

– Знаете что? – внесла вдруг я предложение. – Раз уж вытак волшебно меня спасли – прямо как Бог из машины… Я не могу вас так простоотпустить. Давайте поднимемся и выпьем чего-нибудь. За знакомство. Невозражаете?

Олег Васильевич пожал плечами:

– Хорошо.