Ане ответила:

– Л-люди… вельможи, который бан-риону везёт…

Вельможе этому, по мнению Волкодава, следовало бы выпуститькишки. И заставить измерять их шагами, пока не иссякнет в нём жизнь. Поступитьтак с Лучезаром было не в его власти. К великому сожалению.

– Если я отведу тебя домой или к жениху, будетпереполох. А то вовсе драка, – сказал он Ане. – Здешнее племягалирадского рига руку двести лет держит… что ж, насмерть ссориться из-заодного говнюка? Так ведь и не вышло у него ничего… А за твою обиду я с нимидовольно, кажется, поквитался…

Вельхинка посмотрела на него, явно вспоминая мгновенную ивесьма жестокую расправу, которую он только что учинил у неё на глазах. Бытьможет, наказанные снова начнут задирать парней и пугать девок. Но будет это ещёочень нескоро.

– Куда же? – шёпотом спросила Ане, робея и боясьдумать, не потребует ли заступник награды. Мало с веннами зналась, хмыкнул вбороду Волкодав. Потом вспомнил, что Волк тоже был венном.

– Во двор бан-рионы, – сказал он вслух. –Нам, телохранителям, там амбар отвели… Поспишь до утра, никто близко неподойдёт. Свои спросят, где была, скажешь, вернулась государыне послужить.Поняла?

Они возвратились в Ключинку уже знакомым Волкодаву путём:через заливной луг, вверх по откосу, потом через тын. Молодая вельхинкаоказалась невеликой мастерицей лазить по заборам. Пришлось венну подсаживать еёнаверх, потом ловить на руки. Прикосновение тёплого девичьего тела и смущало, ирадовало его. Ане зацепилась подолом за острую верхушку обтёсанного бревна и,соскакивая вниз, доконала без того изодранную рубашку. Волкодав даже в темнотеразглядел, как она покраснела, пряча от него оголившиеся коленки.

Когда они добрались до двора, выяснилось, что он успел-такикое-чему научить своих подопечных. Стороннему взгляду могло показаться, будтодвор был вовсе безлюден, только возле амбара теплился кем-то оставленныйкостерок. Но стоило подойти поближе, и у ворот неслышно сгустились две рослыетени.

При виде спутницы Волкодава, выглядевшей так, словно еёдикие звери кусали, у братьев округлились глаза. Они, конечно, сразу признали вней рыжеволосую невесту Кетарна и загорелись разузнать, что же случилось. Новенн, не вдаваясь в объяснения, повёл девушку к амбару, и близнецы остереглисьрасспрашивать.

Волкодав притворил дверь и зажёг в углу светец. Лучинаразгорелась, озарив чистые мазаные стены, опрятный берестяной пол и триразложенные меховые постели. Ане выйдет замуж за Кетарна и много лет будетвходить сюда как хозяйка, и всякий раз ей будет вспоминаться самая, самаяпервая ночь, проведённая в этих стенах.

Волкодав без большого восторга оглядел своё ложе, нашёл егоне вполне подходящим для молодой девушки и, дотянувшись, снял с деревянногогвоздика свой серый, на мягком меху, дарёный замшевый плащ.

– На, устраивайся, – сказал он вельхинке,протягивая ей плащ. – Сейчас одеться принесу.

Ане, достаточно успокоившаяся, чтобы начать думать на сейсчёт, встрепенулась и хотела поблагодарить. Но венн уже закрыл за собой дверь.

* * *

Вельхи не устраивали в своих домах внутренних перегородок,предпочитая плотные тканые занавеси, которые они искусно и с большой выдумкойрасшивали. При этом особенно ценились те, что не имели ни лица, ни изнанки:вышивка получалась двусторонней. Такие-то занавеси, изделие лучших мастериц,разгораживали хоромину кнесинки на две половины. Главную, где помещалась самагоспожа, и прихожую, где ночевали служанки. Ни одна из девушек не проснулась,когда тихо отворилась дверь и вошёл Волкодав. Только старая нянька, у изголовьякоторой не погасал масляный светильничек, сразу открыла глаза, а потомвстревоженно приподнялась на локте. До сих пор у телохранителя не было привычкиврываться в покои кнесинки по ночам. Значит, что-то случилось. Потоп, пожар,враги!..

Волкодав приложил палец к губам и успокаивающе кивнулстарухе, потом подошёл к ней, перешагивая через мирно посапывающих служанок, иопустился рядом на корточки.

– Бабушка, – сказал он ей шёпотом, – ненайдётся ли запасной рубахи, которая не особенно нужна госпоже?

– Тебе-то зачем? – тоже шёпотом подозрительноосведомилась Хайгал.

Волкодав пояснил:

– Тут хорошей девушке одёжку порвали, одарить надо бы.

Старуха проворно выбралась из-под одеяла, явив неизменныечёрные шаровары, и прошуршала босыми пятками к большому лубяному коробу,поставленному возле стены.

– Что за девушка? – деловито спросила онаВолкодава.

– Рыженькая… невесткой будет старейшине. Ане зовут.

Бабка что-то проворчала себе под нос, порылась в глубинекороба и спустя некоторое время развернула перед ним нарядную новенькую рубаху,шёлковую, ярко-зелёную, на сольвеннский лад вышитую по рукавам и воротубледно-голубой ниткой:

– Довольно ли хороша?

Может, кнесинка надевала её один раз, а может, вовсе незнала, что у неё есть ещё и такая.

– Спасибо, бабушка, вот уж выручила, –поблагодарил Волкодав, забирая рубаху.

Нянька вдруг хитровато повела на него блестящими, как уголь,глазами:

– Тем, кто на девку зарился, небось головы поотрывал?

Волкодав усмехнулся:

– Головы не головы, но поотрывал. Не то, правда, чтонадо бы.

Старуха хихикнула, но убоялась разбудить служанок и замахалана него рукой:

– Ступай, ну тебя!..

Волкодав принёс вельхинке рубашку и дал переодеться, потомотобрал порванную и унёс во двор. Там он сел возле костерка, оживил его паройполеньев и стал бросать в огонь кусочки измызганной ткани. Он подумал о том,что трое увечных, скорее всего, только-только выбирались из лесу, скрежеща отболи зубами и предчувствуя, как ещё наградит их Лучезар. Волкодав улыбнулся.Чужая невеста, целая и невредимая, лежала, свернувшись калачиком, в амбаре унего за спиной. Он пообещал ей, что будет недалеко. И, кажется, беспокоитьсяпока было не о чем.

Его улыбка не ускользнула от внимания близнецов. Скоро ониприсели рядом с ним у огня, и Лихобор спросил:

– Кто же это её так, Волкодав?

– Лучезаровичи, – ответил наставник.

– И много их… было? – спросил Лихослав.

Венн пожал плечами:

– Да не особенно. Трое.

У парней разгорелись глаза:

– И ты их… один? Всех?

– Если бы не всех, здесь бы не сидел, – сказалВолкодав. И спохватился: – Ни полслова чтоб мне никому!

Близнецы обиженно переглянулись: наставник всё ещё держал ихза несмышлёных юнцов, которым надо напоминать самые простые истины. И разомкивнули льняными лохматыми головами.