Первым движением девушки было перевернуться на другой бок ис облегчением погрузиться в блаженную дрёму. Так она и поступила: натянулаодеяло повыше и не стала раскрывать глаза. Но час был уже не особенно ранний,молодое тело успело достаточно отдохнуть и больше не нуждалось в покое. Затосновидение, только что посетившее кнесинку, ещё плавало у самой поверхности, неуспев окончательно погрузиться в забвение.

Волкодав, подумала она, и глаза открылись сами собой. Я егоне бросила. Меня… унесло. А он, наверное, погиб.

Ей стало страшно. Когда случается увидеть во сне кого-то изблизких, потом, наяву, ощущаешь к нему особенное родство.

С ним что-то случилось ночью. Его убили, и я этопочувствовала…

Кнесинка, задохнувшись, села и спустила ноги на холодныйглиняный пол, нащупывая на груди оберег. Подумаешь, сон. То есть, конечно,бывают вещие сны. О которых сто лет потом вспоминают. Потому что и снятся онираз в сто лет. Одному человеку из тысячи. Да кто сказал, что именно этот сон –обязательно в руку?..

Елень Глуздовна встала, схватила широкий плащ, набросила егоповерх просторной рубахи, в которой спала, и отодвинула занавесь.

В прихожем покое уже не было никого из служанок, только напороге сидела и умывалась большая полосатая кошка. Дальше виднелся залитыйсолнцем двор, и во дворе кнесинка сразу увидела Волкодава.

Её телохранитель играл со своим крылатым любимцем. Он высокоподбрасывал зверька на ладони, и тот переворачивался в воздухе несколько раз, апотом, не раскрывая крыльев, падал обратно. Мыш хорошо знал, что знакомая рукаобязательно подхватит его, не дав коснуться земли.

Кнесинка прислонилась плечом к ободверине и стала смотретьна Волкодава. Откуда ей было знать, что эту игру они выдумали давным-давно, ещёкогда Мыш не мог летать. Кнесинке вдруг вспомнилось, как она ездила на Светыньвдвоём с Волкодавом. И как её перепугал безобидный глухарь, взвившийся из-закуста. И как телохранитель мгновенно прижал её к земле, загораживая собой. Апотом гладил по голове и что-то говорил, утешая, помогая развеять испуг…

Вот и теперь Елень Глуздовна смотрела на него и чувствовала,как уходит, подёргивается дымкой приснившееся сражение. Волкодав был здесь. Сней. Целый и невредимый. Случись что, и он подоспеет на помощь. Не плачь,скажет, государыня. Некого больше бояться. Да ведь и не случилось ничего.

Кнесинка была далеко не дурой и к тому же привыклараздумывать о людских словах и поступках, доискиваясь причин. И ей было отличноизвестно, что это значит, если женщине хочется смотреть мужчине в глаза ивстречать его взгляд. Заговаривать с ним и слушать его голос. Протягивать емуруку и ощущать ответное прикосновение. Например, когда он сажает её на коня.Или учит оборонять себя от врагов…

Как всё легко и просто, когда речь идёт о ком-то другом. Каклегко давать другому умный совет. Разум советчика спокоен и ясен, чужие бури несмущают его. Зато как понятно со стороны чужое смятение, как очевидны в нёмчерты того общего, что роднит людей от начала мира и будет им присуще доскончания веков. Себя самого в эту общность включить гораздо трудней. Каждыйживёт впервые, каждый сам для себя единствен и неповторим, и то, что с нимпроисходит, – особенное, не такое, как у всех остальных.

Кнесинке было всего семнадцать лет, и она ни разу ещё невлюблялась.

До недавнего времени…

Ей захотелось выйти наружу и заговорить с Волкодавом. Всёравно о чём. Но в это время во дворе появился один из людей Лучезара, икнесинка, не слишком жаловавшая «брата», отступила за занавесь. Там её не быловидно со двора.

Боярин Лучезар хорошо знал, кого посылать к Волкодаву. Водвор, притворив за собою калитку, вошёл смирный щупленький парень, по слабостиздоровья никогда не посягавший на оружие. Лучезар держал его за бойкуюграмотность. Сам боярин себя письмом и чтением не утруждал, хотя и умел. На еговзгляд, перо и чернила были воину едва ли не неприличны.

– Господин… – кланяясь, робко проговорилпаренёк. – Доброго утречка тебе, господин…

Волкодава он, похоже, боялся и трусил перед ним по-щенячьи.Венн сначала задумался, отчего бы такая боязнь. Потом вспомнил тех, наказанныхночью. Не иначе, приползли восвояси и наплели с три короба. Тут Волкодаввспомнил ещё кое-что, усмехнулся и подумал: вот бы хоть краем уха послушать ихроссказни. Интересно, сколько веннов держало каждого за руки, пока остальныекалечили…

– И тебе доброго, – сказал он гонцу.

– Господин, – снова начал кланяться молодойписарь. – Боярин Лучезар велит тебе прийти к нему, господин…

Мыш перевернулся в воздухе и блаженно упал в ладоньВолкодава.

– Боярин твой мне не указ, – сказал венн. Изамолчал так, что чувствовалось: больше ничего не добавит.

Глаза юнца налились слезами:

– Боярин сказал, что велит меня выпороть, если я неприведу тебя, господин…

Поймав Мыша в последний раз, Волкодав водворил зверька наплечо и смерил юношу угрожающим взглядом:

– Может, и выпорет, потерпишь. Лучше будет, если я тебяпожалею, а кнесинку без меня зарежут?

У паренька задрожали губы, он всхлипнул, повернулся иубежал.

Прибил или не прибил Лучезар писаря, так и осталось никомуне известным. Спустя некоторое время Левый появился во дворе у кнесинки сам.Конечно, приехал он не один, и при виде Плишки и Канаона, сопровождавших его,братья Лихие ненавязчиво приблизились к наставнику и устроились неподалёку.

Головорезы спешились первыми. Лучезар сошёл со своеговороного, опираясь на их плечи, словно тяжко больной. Он и вправду выгляделневажно. Серое лицо, налитые кровью глаза и зрачки, как булавочные головки.Вчера, оставшись без девки, Левый развёл себе порошка, но бросил в чашу с виномне шесть крупинок, как делали ищущие блаженства, а всего одну. Так иногдапоступали, желая подстегнуть бесплодную, запутавшуюся мысль. Или тело, напуганноенеподъёмной работой. Волкодаву приходилось видеть и то и другое, и он сразунасторожился. Лучезар только казался расслабленным. Венн отлично знал, каковацена этому спокойствию. Он не раз наблюдал, как боярин рубился на потешныхмечах с несколькими отроками сразу и поспевал отгонять всех. Славна дружина, вкоторой есть один-два подобных бойца. А в нынешнем своём состоянии Лучезар былкуда опасней обычного…

Левый сбил телохранителя с толку, приветливо улыбнувшись:

– Здравствуй, Волкодав.

Венн оглянулся, взглядом подозвал к себе Лихобора. Парень сготовностью подбежал. Волкодав сказал ему:

– И боярину от меня доброго утра.

Лучезар прошёлся перед ними туда-сюда и весело погрозилпальцем:

– Упрямый ты, Волкодав. И всё врагом меня числишь, дажеобратиться прямо не хочешь. Обижаешь, венн! Я ведь не ругаться с тобой сюдапришёл. Я тебя поблагодарить хочу. Спасибо сказать, что ты о чести моей вперёдмоих людей позаботился. Те трое дураков приметили на пиру, что мне девчонкавроде понравилась. Решили подарочек поднести… Ты правильно сделал, чтоперехватил недоумков и каждому всыпал. Они говорят, будто ещё кого-то тамвидели, но ты ведь один был, правильно? Я их отослал, чтобы впредь меня непозорили… А куда ты отвёл девушку, Волкодав? Перемолвиться с ней хочу, чтоб злане держала…