Позже выяснилось, что один шестилетний мальчишка всё-такивидел, как телохранитель бан-рионы («тот страшный, с косами, у которого летучаямышь…») вёл задворками Ане, одетую в его куртку. Да ещё и обнимал за плечо! Посчастью, мальчишка попался не очень сообразительный и притом трусоватый. Он нетолько не побежал полошить взрослых – какое! Он с перепугу забился в собачьюконуру и там, обняв тёплого кобеля, просидел до рассвета. Жуткий чужак, безсомнения, собирался съесть Ане, а потом вернуться за ним. Но, когда рассвело,возле конуры появился Кетарн, победивший в геройском стоянии на копьях инаконец-то шедший вздремнуть. Мальчишка выкатился ему под ноги:

– Ой, а кто твою Ане ночью с собой увёл…

Славно нагулявшаяся деревня в большинстве своём ещё крепкоспала. И юный Бог Солнца, только что показавшийся в небе, явил свою милость,направив людские дела. Горячий молодой вельх, ошеломлённый несусветнымизвестием, тоже не побежал скликать народ на подмогу. Он сразу всё понял. Вчераон поцапался с Волкодавом и уличил его в малодушии. И тот вознамерился емуотомстить. И отомстил. Гнусно, подло, исподтишка. Как и положено трусу. Кетарнощупал неразлучный кинжал в ножнах на поясе и, не сказав ни слова, во весь духкинулся ко двору бан-рионы. К тому самому двору, где он думал прожить жизнь сАне. Со своей Ане. Он казнит негодяя сам. Своей рукой располосует ему глотку идобавит его голову к тем двум, что бережно сохранялись у него дома,забальзамированные в кедровом масле. И никакой помощи ему в том не понадобится.

Мальчишка же, избавившись от жгучей тайны и вместе с нею отстраха, зевнул и полез назад в конуру – досыпать. Кобель лизнул его в щёку иподвинулся, давая приятелю место.

Ночь выдалась не холодная, и Волкодав даже поспал у костра,возле двери амбара, пока близнецы несли стражу. Когда стало светать и закричалипервые петухи, во дворе появилась большая полосатая кошка. Волкодав вспомнил,как мать учила его отличать котов от кошек по форме мордочки, и рассудил, что кним в гости пожаловала именно кошка. Любопытная, зеленоглазая, она пришлапоближе посмотреть на незнакомых гостей, а заодно и проверить, не завелись лиуже в новом доме крысы и мыши.

Кошка с благожелательным достоинством шествовала через двор,подняв трубой роскошный пушистый хвост. Волкодав посмотрел на царственнуюкрасавицу и вдруг вспомнил свои то ли сны, то ли не сны, в которых емудоводилось знать себя серым псом. Кошки не больно ладят с собаками, и веннзагадал: если она почует в нём зверя, испугается и не захочет подойти, значит,он в самом деле помаленьку становится оборотнем. Такая будущность его не точтобы очень печалила. Боги, в конце концов, знали, что для него лучше. И что онзаслужил, а что нет. Однако человеческая внешность и разум были как-топривычнее, и он предпочёл бы их сохранить. Он поскрёб ногтем порожек амбара, накотором сидел, и кошка, к некоторому его облегчению, подбежала. Если отВолкодава и пахло зверем, то не собакой, а самое большее Мышом, но Мыш спал нагвозде, с которого был снят серый плащ.

Кошка скоро поняла, что с ней просто играют и охотитьсяособо не на кого, но не обиделась. Когда Волкодав осторожно опустился на колении протянул руку, она уткнулась в его ладонь головой, замурлыкала и подставилабелую грудку – почесать. Потом вовсе перевернулась на спину, стала ловитьмягкими лапками его проворную руку.

Вот так он стоял на коленях и, посмеиваясь, забавлялся скошкой, когда во двор прямо через плетень метнулся Кетарн.

Молодой вельх даже не закричал, вызывая Волкодава напоединок. Он просто бросился на него, не глядя ни вправо, ни влево. Ему былоплевать, есть ли кто ещё во дворе и что сделают с ним самим. Он пришёл убивать.В его руке светился кинжал, лицо свела судорога, превратив его в неподвижнуюстрашноватую маску. Только глаза горели сумасшедшим огнём.

Кошка, сипло мяукнув, спаслась под амбар, а Волкодав понял,что вряд ли успеет даже подняться с колен. Другое дело, вставать было вовсе необязательно. Зачем, если можно просто крутануть бёдрами, разворачиваясь налевом колене, и привычно вскинуть руки вверх и вперёд. Герой Трёх Холмовпроехал щекой по остаткам травы, не до конца вытоптанной во дворе, и от удара оземлю воздух с шумом вырвался из его лёгких. Пока он силился осознать, что жеслучилось, и подобрать под себя руки-ноги, чтобы вскочить, – Волкодав селна него верхом. И прижал. У Кетарна вмиг отнялась правая рука, сжимавшаявеликолепный кинжал.

– Так, – сказал Волкодав, вынимая из безвольнойладони позолоченную рукоять и броском всаживая кинжал в амбарный косяк. –Может, поговорим, как приличные люди?

Вельх застонал и яростно дёрнулся, но ничего не достиг.Какова бы ни была ярость, очень трудно заставить собственную плоть ломать себясамоё.

Стук кинжала, воткнувшегося в дерево, разбудил Ане, и безтого спавшую чутко. Дверь была прикрыта неплотно: Волкодав намеренно оставилщёлку, чтобы девчонка не решила, будто её запирают. В щёлку проникал свет ихолодный утренний воздух. Ане села, разглаживая по коленям шёлковую рубашку, иувидела у себя на запястьях отчётливые полосы, оставленные верёвкой. Девушказябко передёрнула плечами, закуталась в плащ, как следует протёрла глаза ирешила выйти наружу.

Кетарн лежал лицом к амбару. Он сразу увидел свою невесту,появившуюся на пороге. На ней была красивая зелёная рубашка, совсем не та, чтонакануне, и… тёплый серый плащ, в котором полдеревни видело вчера Волкодава. Наруках багровели синяки, но в остальном было отнюдь не похоже, чтобы Анеудерживали здесь силой. Значит… значит…

Можно ли выразить словами всю бездну унижения несчастногожениха? Кетарн рванулся ещё раз и, вновь остановленный болью, закусил зубамимятые травяные пеньки. Потом уткнулся в них лицом… и заплакал.

Ане громко ахнула, уронила с плеч плащ и устремилась к нему.Подбежав, она принялась отдирать пальцы Волкодава, державшие руку Кетарна:

– Пусти его!

С таким же успехом она могла бы разгибать подкову.

– Повремени, кайлинь-ог, – негромко сказалВолкодав. – Я ничего ему не сделаю.

Близнецы уже стояли подле наставника, и Лихобор веселоподтвердил:

– Не сделает. Хотел бы, давно душу бы вытряхнул.

Лихослав согласно кивнул.

– Я только хочу, чтобы твой жених меня выслушал, –сказал Волкодав. – Отпущу, он же опять воевать полезет. Отойди,кайлинь-ог.

Кетарн приподнял голову, открыл рот… Волкодав заподозрил,что парень собирался наговорить невесте такого, в чём сам потом будет каятьсядо смертного часа. Да и вообще лучше было ему пока помолчать. Волкодав легонькодвинул рукой. Кетарн сейчас же забыл, о чём собирался говорить, брыкнул ногамии снова ткнулся лбом в пыль.

Ане шагнула к нему, но натолкнулась на взгляд Волкодава, какна стену. И безошибочное женское чутьё подсказало ей: хочешь добра – поступай,как велит этот человек. Чужой, до вчерашнего дня ни разу не виданный и, чего ужтам, страшный. Ане всю жизнь учили не доверять чужакам. Никто не знает, что таму пришлого на уме, никто не поручится, что это не злой дух, принявшийчеловеческое обличье…