«Когда же услышите о войнах и о военных слухах, не ужасайтесь: ибо надлежит сему быть, – но это еще не конец. Ибо восстанет народ на народ и царство на царство; и будут землетрясения по местам, и будут глады и смятения. Это – начало болезней. Но вы смотрите за собою, ибо вас будут предавать в судилища и бить в синагогах, и перед правителями и царями поставят вас за Меня, для свидетельства перед ними».

Если это признаки, которые должны указывать на близкий конец, они не слишком уникальны. Что из этого сейчас не происходит? Или что из этого не происходило вчера или 500 лет назад? В конце концов, что из этого не происходило 3000 лет назад, до нашей эры, до рождения Иисуса? Разве сейчас нет войн и военных слухов, нет восстания народа на народ, царства на царство, землетрясений или голода и болезней? Все это было всегда.

«Будут предавать в судилища и бить в синагогах, и перед правителями и царями поставят вас за Меня». Можно сказать, что сегодня нет гонений на христиан, но ведь здесь сказано «за имя Мое» – не за веру, а за имя, то есть буквально за идею. Дело не в принадлежности конкретной конфессии, а в следовании изначальной идее. Но, как правило, как раз гонения конкретной конфессии принимают за признак конца времен. Однако притеснение какой-то конфессии чаще происходит, когда она как политическая сила кому-то мешает, и это вовсе не признак Апокалипсиса. А что касается гонения на тех, кто поддерживает идею, – это всегда происходило и будет происходить. В общем, никакой из этих признаков не имеет конкретики. Это все вневременные признаки. Начиная с этих слов и до сегодняшнего дня – две тысячи лет – это все происходит.

«Когда же увидите мерзость запустения, реченную пророком Даниилом, стоящую, где не должно, – читающий да разумеет, – тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы». «Мерзость запустения» – стандартный пророческий апокалиптический прием. Обычно этим термином обозначается осквернение Святая Святых Иерусалимского храма. Так, например, сделал Антиох Епифан во время маккавейских войн [95]: туда внесли языческих божеств и совершали перед ними языческие жертвоприношения. Когда римляне впервые взяли Иерусалим, они внесли туда римские штандарты, совершили жертвоприношение Зевсу в Святая Святых – обычная практика римлян. Все это и было «мерзостью запустения» – языческие идолы на святом месте. Можно предположить, что этот фрагмент описывает разрушение Иерусалима или что он метафорический. Ведь сейчас нет Иерусалимского храма. Можно ли считать наши храмы продолжением того, ветхозаветного? Если Иерусалимский храм снова построят, к нам он не будет иметь никакого отношения. Где же искать эту «мерзость запустения»? Видимо, это все же метафора. Но тогда это опять вневременной признак: в любую эпоху разрушались святыни и на их месте оказывались другие.

«От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето. Так и когда вы увидите то сбывающимся, знайте, что близко, при дверях». Почки набухли, ветки мягкие – значит, скоро лето, то есть появились все названные признаки – скоро конец. Но тогда уже все должно было свершиться! Даже если эти слова относятся непосредственно к Иерусалимскому храму, это произошло 2 000 лет назад: храм разрушен, «мерзость запустения» была, но где конец света? Или же все это не про тот конец, и нужно понимать как-то иначе.

Вернемся к тому, что здесь две речи переплетены в одну. Одна речь про конец Иерусалима, другая носит явно апокалиптический характер. Итак, про храм Иисус сказал, что он будет разрушен – и город будет разрушен и никому больше не нужен. В 70-м году римские войска разрушили город, стерли с лица земли, разобрали полностью, засеяли солью, и так он простоял достаточно продолжительное время. Потом на этом месте построили новый языческий город – Капитолину. Поэтому, кстати, история про паломничества по Иерусалиму сразу вызывают много вопросов – откуда мы узнали, где он, ведь города нет, и очевидцев нет, и карт. Город был полностью уничтожен.

«Но в те дни, после скорби той, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются. Тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках с силою многою и славою. И тогда Он пошлет Ангелов Своих и соберет избранных Своих от четырех ветров, от края земли до края неба». То есть вскоре после разрушения храма должен был настать Апокалипсис и второе пришествие. Кстати, напоминаю, что ученики – первое поколение апостолов – ждали пришествия Иисуса буквально на днях. Это очень четко видно в посланиях апостола Павла. Он ждал второго пришествия сейчас, как минимум, в ближайшее десятилетие. Но ничего не произошло и с тех пор как-то отодвинулось на неопределенную дату.

«О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец».

Это очень сложное место для догматики. Потому что догматика утверждает следующее: Троица единосущная и нераздельная – это единый Бог и три разных ипостаси. Но все они – равнобожественны, то есть нет ничего такого божественного, чего одна ипостась может, а другая не может. Соответственно, если мы говорим об ипостаси Сына, то он не может не знать о том дне, потому что, если о том дне знает только Отец, уже есть некоторое преимущество – одно из лиц Троицы выше других, а это уже ересь субординатизма. И догматика обычно применяет здесь следующий прием: это по человечеству Иисус не знает, а как Бог знает. Однако такое толкование противоречит христологии [96].

Халкидонский собор закрепил четыре определения, как соединены во Христе две природы – божественная и человеческая: нераздельно, неразлучно, неизменно и неслиянно. Это подчеркивает, что он и есть Бог, и он являет себя в виде человека. И, собственно говоря, мы только потому и изображаем на иконах Иисуса как Бога, потому что действительно считаем, что он так себя явил. Если же мы говорим, что Иисус как человек все до конца не знает, возникают следующие вопросы: а чудеса он творит как человек или как Бог? Вот эти слова он сейчас говорит как человек или как Бог? Воскресает он как человек или как Бог? Воскресая, он по-прежнему не знает дня и часа или уже знает? Ведь после воскресения он уже не совсем тот человек, которым был, а новый – прославленный, воскресший, на небеса вознесшийся и справа от Отца сидящий. Если по-прежнему не знает, тогда