Роман даже не помнил, как он вообще ушел тогда с улицыПрованс. Еле-еле себя усмирил. Но остался страх: а сможет ли он когда-нибудьзабыть тот скрип? Или он будет вечно отдаваться в его ушах? И даже мысль о том,что Эмме внезапно, по какой-то счастливой случайности, удалось то, что неудалось ему, не успокаивала. Конечно, бриллианты… да, конечно… А что, какиеслова говорил ей Илларионов? И стонала ли она с ним так же, как стонала сРоманом? И губы у нее пересыхали так же, да?

Сможет ли он не думать об этом?

Смог. Все мгновенно отступило на второй план, ревностьулетучилась, когда он увидел в руках Катрин фотографии.

Да, вот это был компромат! Обычно они с Эммой оченьтщательно скрывали свои отношения, на улице вели себя, по ее словам,по-семейному: как мама с сыном. А что, не похоже? Эмму это ужасно смешило.Единственный раз они потеряли голову – там, в парке Аллей… Впрочем, тогда планвнедрения к Илларионову еще не был разработан, Эмма еще не выследила Фанни, незнала о Катрин, так что этот случайный сбой объясним.

Но не менее опасен!

Ладно, с Катрин Роман расправился, обезопасил ее. Но Арман…Неужели это тот самый Арман, который таскался в бистро Фанни? Его-то роль вовсей истории какова? Каким образом он сделал эти снимки?

Ладно, сейчас Роман все узнает.

Он поднялся из метро на Оберкампф и по инерции пошел было ксвоему дому, в смысле, к дому Бриджит, как вдруг споткнулся: увидел Эмму. Эммавыбралась из серебристого «Порше», помахала водителю и пошла к подъезду.«Порше» умчался вдаль по бульвару Вольтера.

Илларионов! Илларионов ее сюда привез! Зачем, почему?

Он уехал, она осталась. Что это значит?

Роман припустил было к подъезду, однако заметил, что Эмма ине собирается в него заходить. Она стояла, вытянув шею: явно следила, уехал ли«Порше». Убедившись в этом, быстро зашагала по тротуару к тому месту, гдебульвар Вольтера смыкался с бульваром Ришара Ленуа. И через несколько секундостановилась рядом с домом 24.

Она идет к Арману?

Эмма нажала на какие-то цифры, открыла кодовый замок, вошла.Роман кинулся следом и ввинтился в дверь, пока та еще не успела захлопнуться.Он следовал за Эммой на расстоянии нескольких шагов: если бы она оглянулась,когда переходила из крытого дворика в подъезд, то сразу заметила бы его. Но онабыла настолько погружена в свои мысли, что не смотрела по сторонам.

Это почему-то безумно обидело Романа. Ну как же так, а ведьраньше она говорила, что чувствует его, где бы он ни был!

Зачем она идет к Арману? Неужели она и с ним…

О нет, этого не может быть!

Когда Роман прокрался в подъезд, Эмма уже поднялась напервый этаж. Там открылась дверь, и мужской голос с холодным удивлениемпроизнес:

– Что вы здесь делаете, мадам?

– У меня к вам дело, – проговорила Эмма.

– По-моему, все наши дела мы сделали в прошлый раз, –ядовито сказал мужчина, и теперь Роман узнал хрипловатый, прокуренный ипропитой голос Армана. – Хотите повторить? Или просто пришли повидать козла,пока он еще не сдох?

Роман ничего не понимал. Какие дела? Какой козел? Кто несдох?

Эмма молчала.

– Ладно, проходите, – хмыкнул Арман.

Стук каблуков Эммы. Звук медленно прикрывшейся двери. Но нетхлопка, означающего, что закрылся замок…

И вдруг Роман так отчетливо, будто видел все собственнымиглазами, понял: сама Эмма придержала дверь, стараясь, чтобы этого не заметилАрман. Эмма нарочно не закрыла ее.

Нет, тут не пахнет любовным свиданием! Она боится Армана,вот что. И оставила себе путь отхода.

От сердца немного отлегло.

А что, если Эмма знает про фотографии? Что, если Арман ееуже шантажировал ими? Ах, скотина!

Роман бесшумно взлетел по лестнице, припал к двери,действительно прикрытой неплотно. Но щель слишком узкая, ничего не слышно. Оносторожно, по миллиметру, начал подталкивать дверь. Ох, хоть бы не заскрипела!

Голос Эммы стал слышнее.

– Вы кое-что не отдали мне.

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросил Арман.

– Я говорю о той пленке, о тех снимках.

– Да понял я, понял! Но вы же их все забрали, изорвали намоих глазах. Вы что, забыли?

– Это вы кое-что забыли. Вы не отдали мне контрольныйотпечаток!

Точно! Она знает про фотографии! Бедная Эмма, каково ей былоэто увидеть… И с ним, с Романом, никак было не связаться… Одна, она однамучилась от страха…

Сердце его сжалось от жалости и любви.

«Бедная моя девочка, любимая моя девочка, ты и не знаешь,что этих фотографий больше не нужно бояться и контрольный отпечаток тоже уменя!»

– Дьябль! – пробормотал Арман. – Я совсем забыл про него. Идаже не представляю, где он.

– Думаете, я вам верю? – В голосе Эммы звенело отчаяние. –Вы нарочно спрятали его. В прошлый раз вы заставили меня заплатить зафотографии, а контрольки спрятали, зная, что я приду за ними, и вы меня сновазаставите…

Молчание. Потом опять раздался голос Армана:

– Честно говоря, у меня и в мыслях такого не было. Но есливы так настойчиво на это намекаете – что ж, ложитесь, мадам! Мои грязныеподушки еще хранят дивный аромат ваших духов.

– Вы с ума сошли… – забормотала Эмма. – Вы… Да пустите меня,ну?! Отдайте контрольку!

– Ложись! – крикнул Арман. – Ты ведь за этим пришла, да?

Роман больше не мог вынести. Пнул дверь и ворвался вполупустую комнату, наполненную пыльным, спертым духом.

Эмма гнулась, извивалась в руках Армана, который силилсяповалить ее на постель, покрытую столь грязным покрывалом, что Романа замутилоот отвращения. А ей-то, ей-то как должно быть омерзительно…

– А ну, пусти ее! – крикнул Роман.

Арман обернулся, но на его худом, измученном лице не было итени страха.

Эмма вырвалась и кинулась к Роману. Арман пожал плечами:

– Явление второе. Те же и любовник героини…