– Но ты и не подумал отказываться, верно? – мягко спросилаЭмма. – Ты, как оловянный солдатик, исполнил приказ… и получил от этого массуудовольствия. Ну, получил ведь, да? Ты хотел их, этих баб. Хотел… Это женщинаможет в постели притвориться, даже оргазм сымитировать. А мужчина должен всамом деле хотеть, чтобы у него хоть что-то получилось.

Роман молчал. Его трясло так, что хотелось прислониться кстене. Но он заставлял себя стоять прямо, чуть не по стойке смирно, будто он ив самом деле был оловянным солдатиком.

– Прости меня, – сказала Эмма. – Помнишь, мы твердили, какмолитву: все, что мы делаем, мы делаем ради нас. Но на самом-то деле мы все этоделали ради бриллиантов! Ради богатства! Мы свою любовь сдали в банк подбаснословные проценты, а банк… лопнул. И ничего не осталось.

«Осталось! – хотел выкрикнуть Роман. – Осталось! Я люблю тебя!»

Хотел выкрикнуть, но почему-то не мог.

– Вот видишь, ты молчишь, ты все понимаешь… – пробормоталаЭмма. – У меня к тебе одна просьба: уходи отсюда. Хорошо?

Он не поверил собственным ушам:

– Как это? Куда? А ты?!

– Ты можешь уйти к Фанни. Она тебя примет, счастлива будет.С ней ты не пропадешь. А я…

Эмма присела, осторожно взяла вялую кисть лежавшего на полуАрмана, нашарила ею пистолет и сложила безвольные пальцы так, что они обхватилиручку, а один лег на спусковой крючок. Подняла его руку и приставила ствол ксвоему виску.

– Эмма! – вскрикнул Роман и умолк.

– Я тебя изувечила. Изуродовала, – сказал она. – Из-за этихкамней столько… грязи, крови… спермы… Да, именно так. Этого запаха я не могууже выносить, ты понимаешь? Я хотела дать тебе все самое лучшее, хотела… – Оназадохнулась. – И теперь даже никакой награды не получить за нашу общуюпроституцию. Зачем я тебе без камней, без надежды на будущее? Зачем?

– Эмма, да ты что? – пробормотал он, ужасаясь и ее словам, итому, что черный ствол по-прежнему притиснут к ее виску. – Да ты что? Какоезначение имеют камни? Разве в них дело? Если не будет тебя… Ты же смысл моейжизни, если бы ты ушла от меня, я бы умер, я бы покончил с собой, и камни тутсовершенно ни при чем!

Ее померкшие глаза наполнились светом.

– Это правда? – спросила Эмма, отводя ствол от своего виска.– Ты бы покончил с собой, если бы я тебя бросила? Если вышла бы, к примеру,замуж за Илларионова?

– Ты что, сдурела? – грубо спросил Роман. – Куда тысобралась, за какой замуж? У тебя ведь есть муж, это я!

– Ну-ну, – слабо улыбнулась она. – Слышу речь не мальчика,но… А ты не уходи от ответа. Правда бы покончил с собой?

– Клянусь! – Роман вскинул вверх два пальца. Видел вкаком-то фильме: так клялись какие-то…

Он не успел додумать. Вспыхнуло что-то перед глазами,ослепило…

Он не успел додумать – лоб разворотило пулей, и мысливылетели из головы вместе с тем, в чем им полагалось находиться: вместе смозгами и кровью.

* * *

Он сам этого хотел, твердила себе Эмма. Он сам… да, он самсказал, что покончил бы с собой…

Ну а что ей было делать? Как было признаться ему, что ссамого начала… с самого начала камней в тайнике не было? Валерий в тот жевечер, уезжая на вокзал, отдал их ей. Он был не в себе, однако Эмма знала:приди он в себя – спохватится, захочет их отнять. Конечно, у него не былошансов прийти в себя.

Потом Роман оказался в больнице из-за того дурацкогоприключения в маршрутке (ему еще повезло, дураку, что у него стащили рюкзак спаспортом Ломакина, а то вовек не отмазался бы!). Потом он во что бы то ни сталохотел загладить свою вину. И она впервые посмотрела на него не только свожделением, как на дивную сексуальную игрушку, как смотрела всю жизнь, но икак на мужчину, который готов совершать подвиги: искать человека, укравшего ихбриллианты. Конечно, можно было сразу признаться, что камни у нее. Но ейпонравился Роман-мужчина, она надеялась, что это мужское желание самомусовершать поступки, а не просто идти в поводу у женщины, станет у негопривычкой. Увы… он вскоре признал, что не представляет, как отыскатьИлларионова. Эмма обожала такие игры ума – она все придумала и все осуществила.Камни были у нее, она уже была богата, но… какая скука просто жить да жить,даже при деньгах! А тут могли развернуться такие приключения! Главное, гонка изчистого интереса. Не за призом, потому что приз ею уже был получен, а для того,чтобы ее любимый мальчик повзрослел, стал мужчиной.

Но… Он вспыхнул – и погас. С каждым днем становился всеболее послушен, все более зависим от нее. И когда, повинуясь приказу, покорнополез под юбки к этим двум развратным бабам…

Эмма этого не могла выдержать. Теперь она знала, что броситРомана, бросит рано или поздно. Но события захватывали ее, она не моглазаставить себя выйти из игры. Не могла отказаться от него…

И вот появился Илларионов.

Сегодня Эмма каждую минуту собиралась сказать Роману, чтоуходит к Илларионову, что все кончено. Была даже мысль отдать ему камни, чтобыон не так мучился.

Но он же сам сказал, что ему не нужны никакие камни без нее!

А ей не нужен никто, пока жив на свете Роман. И не узнать ейвовеки счастья, пока она каждый день будет думать: с кем он теперь, кому шепчетте же самые слова, волшебные и постыдные, которые шептал ей, кто поет емупесенки, как пела она?

Ладно. Можно много еще придумать оправданий тому, чему нетоправдания. Как жаль, что уже раньше, что не ею было сказано: «Не доставайся жты никому!»

Не доставайся ты никому, моя любимая игрушка!

Эмма вышла из подъезда в крытый дворик, как вдруг что-тобелое, мохнатое метнулось ей под ноги.

Шьен!

Эмма присела на корточки, и Шьен села перед ней. Какпреданно смотрела она, как нежилась под ласкающей ее рукой!

Что это там рассказывал Арман про какого-то бедолагу, убийцукоторого помогла обнаружить его верная, преданная собака?

Шьен была так предана Арману, а теперь…

– Пошли со мной, а? – сказала Эмма.

Она давно знала о своей власти над животными и некоторымилюдьми…