Дольф стоял, прислонившись к двери, и хотел уже узнать, чтотак долго, как телефон зазвонил. Я сняла трубку.

– Да?

– Мне сказали, что тебе нужно со мной говорить.

Интересно, чьими губами он говорит, в чьем теле живет.

– Спасибо, Странник, что перезвонил. – Вежливостьлишней не бывает.

– Томас был на удивление красноречив. Что ты хотела быот меня?

Я объяснила дело как можно короче.

– И что ты хочешь от меня в этих ваших трудностях?

– Ты мог бы перестать брать у них энергию. Это могло быпомочь.

– Тогда мне придется питаться от живых людей. Ты можешького-нибудь предложить на место каждого из вампиров?

– Ни предлагать, ни торговаться я не буду. Этоофициальное обращение полиции. За мной стоит авторитет людского закона,Странник, а не Жан-Клода.

– А что мне людской закон? Что он нам всем?

– Если мы спустимся, а они на нас нападут, кончитсятем, что я кого-то из них поубиваю. Они тоже могут убить полисменов и пожарных.Плохая пресса перед голосованием по закону Брюстера, намеченным на осень. Советзапретил всем вампирам этой страны драться между собой, пока закон не будетокончательно принят или отвергнут. Ведь наверняка и резню полисменов тожезапретили?

– Запретили, – ответил он с тщательно выдержаннымиинтонациями. Они мне ничего не давали. Я не знала, злится он, или ему приято,или вообще глубоко плевать.

– Я прошу тебя о помощи, чтобы спасти жизни твоихвампиров.

– Они принадлежат к этой вашей церкви. Они не мои.

– Но ведь совет – верховная власть среди вампиров,разве нет?

– Мы – окончательный закон.

Формулировка мне не понравилась, но я перла дальше:

– Ты мог бы выяснить на каждом месте, живы или мертвывампиры в выгоревших домах. Мог бы удержать вампиров от раннего подъема и недать им на нас напасть.

– Думаю, ты переоцениваешь мои возможности, Анита.

– А я так не думаю.

– Если Жан-Клод снабдит нас... провизией, я буду болеечем счастлив прекратить занимать силу у других.

– Нет, Странник, ты за это ничего не получишь.

– Ты ничего мне не даешь – я тоже ничего не дам, –сказал он.

– Черт побери, это же не игра!

– Мы – вампиры, Анита. Ты понимаешь, что это значит? Мыв стороне от вашего мира. То, что с вами случится, нас не касается.

– Ерунда! Какие-то фанатики пытаются снова устроитьИнферно. Это вас еще как коснется! Томасу и Гидеону пришлось отбивать штурм,пока ты спал. Это тоже тебя касается.

– Не важно. Мы в мире сем, но не от мира сего.

– Послушай, в тысяча пятисотом году или когда еще этовполне могло быть правдой, но в ту минуту, когда вампиры стали легальнымигражданами, это переменилось. Одного вампира увезли в больницу на «скорой».Врачи пытаются изо всех сил сохранить ему жизнь – что бы она ни значила длявашей породы. Пожарные рискуют собой, вытаскивая вас из горящих домов. Фанатикивас пытаются убить, но мы, остальные, вас спасаем.

– Тогда вы глупцы, – сказал он.

– Может быть. Но мы, несчастные человечишки, даемклятву служить и защищать. И свои обещания чтим.

– Ты хочешь сказать, что мы – нет?

– Я хочу сказать, что если вы нам не поможете, здесь исейчас, то вы недостойны зваться советом. Вы – не лидеры. Вы паразиты, живущиеза счет страха своих последователей. Истинные лидеры не дают истреблять свойнарод, если могут его спасти.

– Паразиты. Я могу передать остальным членам советатвое высокое о нас мнение?

Теперь он разозлился. Я это слышала через трубку, будто отнее несло жаром.

– Скажи, если хочешь. И отметь вот что в моих словах,Странник: вампирам не удастся с легальным гражданством получить одни толькоправа. У них возникают еще и обязанности перед законом людей, который призналих легальными.

– Это действительно так?

– Это действительно так. Ваше таинственное «в мире сем,но не от мира сего» в прошлом могло работать – но прошу вас пожаловать вдвадцатый век, потому что именно это и означают слова «легальный статус». Есливы граждане, которые платят налоги, владеют предприятиями, женятся, заводятдетей, получают наследство, – то уже нельзя прятаться в склепе и считать десятилетия.Вы теперь от мира сего.

– Я подумаю над твоими словами, Анита Блейк.

– Когда я повешу трубку, я войду в этот дом. Мы будемвыносить вампиров в мешках для трупов, чтобы прикрыть их на случай обваласвода. Если они в это время восстанут упырями, будет кровавая баня.

– Я в курсе этих проблем.

– А ты в курсе, что это присутствие совета дало имэнергию встать так рано? – спросила я.

– Мне не под силу отменить действие, которое нашеприсутствие оказывает на младших вампиров. Если Малкольм претендует наположение Мастера, то его долг – защитить свой народ. Я это за него сделать немогу.

– Не можешь или не хочешь?

– Не могу.

Гм!

– Может быть, я переоценила твои силы. В таком случаеприношу свои извинения.

– Принимаю, и я понимаю, насколько редко ты извиняешьсяза что бы то ни было, Анита.

Телефон щелкнул и умолк.

Я нажала кнопку, отключив гудок в линии.

Дольф подошел, пока я вылезала.

– Ну?

Я пожала плечами:

– Похоже, придется действовать без поддержки вампиров.

– На них нельзя полагаться, Анита, тем более на ихподдержку. – Он взял меня за руку – никогда раньше он этого не делал – ипожал ее. – Вот на что только и можно рассчитывать. На другого человека.Монстрам на нас глубоко плевать. А если ты думаешь, что это не так, то самасебя обманываешь.

Он отпустил мою руку и пошел прочь раньше, чем я смоглапридумать ответ. Ну и ладно. После разговора со Странником я не была уверена,что ответ у меня есть.

Час спустя я была одета в защитный костюм – громоздкий какминимум, который в жаре Сент-Луиса тут же превратился в переносную сауну. Узапястий и локтей мне перемотали руки тяжелой лентой, герметизируя стыкперчаток и рукавов. Дважды с меня спадали сапоги при ходьбе, и потому их тожепримотали лентой. Была я похожа на космонавта, который обратился к плохомупортному. Добавляя худшее к плохому, мне на спину нацепили автономныйдыхательный аппарат – не акваланг, к счастью, потому что под воду мы несобирались. И на том спасибо.