В доме стоял такой холод, что дыхание обрело зримыеочертания, когда я переступил порог прихожей. Я сразу направился в помещение,где находилась древняя угольная печка, которой я пользовался всего четыре илипять раз с тех пор, как поселился тут. Я растопил печь пачкой старых высохшихгазет, а также разжег камин в галерее и уселся на пол у огня. Руки у менятряслись, не знаю только, от холода или от страха. Я терпеливо ждал, покасогреюсь, наблюдая за причудливыми зигзагами молний, загоравшихся в небе.

Дождь собрался только к вечеру, но когда наконец разверзлисьхляби небесные, на землю обрушилась слепая завеса водопада, затопившего крыши ипереулки бурным потоком, с яростью колотившимся в стены и стекла. Постепеннообщими усилиями угольной печки и камина дом стал отогреваться, но меняпо-прежнему пробирала дрожь. Я встал и направился в спальню за одеялами, чтобыв них завернуться. Распахнув шкаф, я принялся копаться в больших нижних ящиках.Шкатулка лежала там, спрятанная в глубине. Я вынул ее и поставил на кровать.

Я открыл шкатулку и уставился на старый револьвер отца — все,что у меня от него осталось. Взяв револьвер, я нежно погладил указательнымпальцем гашетку. Затем открыл барабан и вставил в гнезда шесть патронов, доставих из коробки, находившейся в потайном отделении шкатулки. Ящик я оставил наночном столике, а револьвер и одеяло унес в галерею. В галерее я растянулся надиване, укрывшись теплым одеялом, положил револьвер на грудь и стал смотреть вокно, созерцая буйство стихии. На каминной полке тикали часы. Мне нетребовалось смотреть на циферблат, чтобы узнать, что осталось меньше получасадо встречи с патроном, назначенной в бильярдном зале «Скакового круга».

Я смежил веки, и перед мысленным взором предстала картина:патрон едет по улицам города, пустынным и залитым водой. Он сидит в глубинесалона своей машины, его золотистые глаза сияют в темноте, а серебряный ангелна капоте «роллс-ройса» прокладывает путь посреди бури. Я представлял егонеподвижным как статуя, без дыхания, улыбки и выражения на лице. Потом яуслышал, как потрескивают горящие дрова в камине и мерный стук дождя в окна, изаснул, сжимая в руке револьвер, твердо зная, что на свидание не пойду.

Я открыл глаза вскоре после полуночи. Камин почти погас, игалерею наполняли колышущиеся тени от голубоватых языков пламени, плясавших надпоследними угольками. Дождь по-прежнему лил как из ведра. Я все еще держалревольвер, согревшийся у меня в руках. Несколько мгновений я лежал неподвижно,даже не моргая. Я почувствовал, что кто-то стоит у двери, еще до того, какраздался стук.

Сбросив одеяло, я сел. Опять послышался стук — костяшкамипальцев в дверь. Я встал, не выпуская оружие, и прошел в коридор. Сновапостучали. Я шагнул к двери и остановился. Воображение нарисовало, как он стоитна лестничной площадке, улыбаясь, и ангел на лацкане пиджака поблескивает втемноте. Я взвел курок. Вновь кто-то стукнул кулаком в дверь. Я попыталсязажечь свет, но электричество отсутствовало. Я продвигался вперед, пока неуткнулся в дверную створку. Меня подмывало открыть глазок, но я не осмелился изамер у порога, едва дыша, подняв револьвер и прицелившись в сторону двери.

— Уходите! — крикнул я слабым голосом.

А потом я услышал плач и опустил оружие. Отворив дверь втемноту, я нашел ее там. Она промокла и дрожала. Ее кожа была ледяной. Увидевменя, она бросилась мне на шею и едва не лишилась чувств. Я поддержал ее и, ненайдя слов, крепко обнял. Она робко улыбнулась и, когда я поднял руку, чтобыпогладить ее по щеке, поцеловала мою ладонь, опустив веки.

— Прости меня, — прошептала Кристина.

Она открыла глаза и посмотрела на меня отчаянным, загнаннымвзором, который будет преследовать меня и в аду. Я улыбнулся ей.

— Добро пожаловать домой.

38

Я раздел Кристину при свете свечи. Я снял с нее туфли,полные воды из луж, промокшую насквозь одежду, порванные чулки и вытер тело иволосы чистым полотенцем. Кристина все еще дрожала от холода, и, уложив ее вкровать, я вытянулся рядом и обнял, желая согреть. Мы лежали вместе довольнодолго, молчали и слушали шум дождя. Постепенно ее тело потеплело в моихобъятиях, дыхание сделалось глубоким. Я решил, что Кристина уснула, как вдругпослышался ее голос в темноте:

— Твоя приятельница приходила ко мне.

— Исабелла.

— Она призналась, что прятала мои письма к тебе. Иделала это не из злого умысла. Она считала, что так лучше для тебя, и скореевсего была права.

Я склонился к ней и попытался заглянуть в глаза, потомласково коснулся ее губ, и Кристина впервые улыбнулась.

— Я думала, ты забыл меня, — промолвила она.

— Я пытался.

У нее было утомленное лицо. За несколько месяцев, что мы невиделись, на коже появились тонкие линии морщинок, а в глазах застыло выражениетоски и одиночества.

— Мы уже не молоды, — сказала она, словно прочитавмои мысли.

— А когда мы были молоды, ты и я?

Я откинул одеяло в сторону и посмотрел на обнаженное тело,распростертое на белой простыне. Я погладил ее шею и грудь, едва касаясь кожикончиками пальцев, нарисовал круг на животе и прочертил контуры выступавших набедрах косточек. Потом позволил пальцам зарыться в полупрозрачный пушок междуног.

Кристина смотрела на меня, чуть прикрыв глаза, не вымолвивни слова, с печальной растерянной улыбкой.

— Что нам делать? — спросила она.

Я нагнулся к ней и поцеловал в губы. Она обняла меня, и мылежали, прижавшись друг к другу, пока свеча медленно догорала.

— Что-то должно случиться, — прошептала она.

Я проснулся, когда только рассвело, и обнаружил, чтонахожусь один в постели. Я рывком вскочил, испугавшись, что Кристина снова ушлапосреди ночи. Но, увидев на стуле ее одежду и туфли, вздохнул с облегчением. Я нашелее в галерее. Закутавшись в одеяло, Кристина сидела на полу у камина, гдеголубоватым пламенем тлело полено, распространяя живительное тепло. Я сел рядомс Кристиной и поцеловал ее в шею.

— Я не могла заснуть, — сказала она, не отрываясьглядя на огонь.

— Надо было меня разбудить.

— Я побоялась. У тебя было такое лицо, словно ты уснулв первый раз за много месяцев. И я решила осмотреть твой дом.

— Ну и как?

— Дом заражен унынием, — сказала она. —Почему бы тебе его не сжечь?

— И где мы будем жить?

— Во множественном числе?

— Почему бы и нет?

— Я думала, ты уже не пишешь сказок.

— Это как кататься на велосипеде. Однажды научившись…

Кристина пытливо на меня посмотрела.

— Что находится в той комнате в конце коридора?