Иногда мне приходит в голову, что ты уехал из Барселонынавсегда, и воображаю тебя на новом месте с незнакомыми людьми, и ты начинаешьсначала жизнь, в которой мне нет места. А временами я думаю, что ты ненавидишьменя и уничтожаешь мои письма, не желая иметь со мной ничего общего. Я тебя невиню. Странно, как невероятно легко поверять бумаге наедине с собой то, чтоникогда не осмелился бы сказать при встрече.

Мне живется непросто. Педро не мог бы относиться ко мне сбольшей добротой и пониманием, так что порой его терпение и желание сделатьсчастливой выводят меня из себя. Усвоив уроки Педро, я поняла, что у меняпустое сердце и я не заслуживаю ничьей любви. Он проводит почти все время сомной, не желая оставлять меня в одиночестве.

Я улыбаюсь и улыбаюсь целыми днями и делю с ним постель. Ончасто спрашивает, люблю ли я его, и я отвечаю, что да, но когда вижу правду вглубине его глаз, мне хочется умереть. Он никогда не бросает мне эту правду влицо. И очень много говорит о тебе. Ты бы удивился. Поэтому иногда мне кажется,будто именно тебя он любит больше всех на свете. И я с болью вижу, как сам онстареет, причем в самой худшей компании, какую можно представить, — вмоей. Я не прошу тебя простить меня, но если у меня еще осталось какое-тожелание, так это чтобы ты простил его. Я не стою того, чтобы ты лишил его своейдружбы и общества.

Вчера я дочитала одну из твоих книг. У Педро собраны онивсе, и я читаю их, поскольку только так я могу почувствовать себя рядом стобой. Это печальная и странная история о двух куклах, сломанных и брошенных вбродячем цирке. Всего на одну ночь они оживают, зная, что умрут на рассвете.Когда я читала ее, мне казалось, что ты писал о нас.

Несколько недель назад мне приснилось, что я снова вижутебя. Будто бы мы столкнулись на улице и ты меня не узнал. Ты улыбнулся мне испросил, как меня зовут. И ничего не знал обо мне. И не питал ко мне ненависти.Каждую ночь, когда Педро засыпает подле меня, я закрываю глаза и молю небесаили преисподнюю, чтобы мне послали тот самый сон.

Завтра, а может, через день, я напишу снова, чтобы сказать,как люблю тебя, хотя тебе это безразлично.

Кристина

Я уронил письмо на пол, не в силах читать дальше. Завтранаступит новый день, сказал я себе. Едва ли хуже нынешнего, ибо хуже быть немогло. Но я и не подозревал, что сюрпризы дня сегодняшнего еще только начались.Я проспал, наверное, в общей сложности часа два, и был внезапно разбуженпосреди ночи. Кто-то изо всех сил колотил в дверь особняка. Несколько мгновенийя ошалело шарил в темноте, нащупывая провод с выключателем. Удары в дверьвозобновились. Я зажег свет, встал с постели и направился в прихожую. Я открылглазок. На лестничной площадке меня поджидали знакомые лица. Инспектор Грандес,а за ним Маркос и Кастело. И все трое не мигая уставились на глазок. Я сделалпару глубоких вдохов, прежде чем отпереть дверь.

— Доброй ночи, Мартин. Извините, что так поздно.

— А сколько сейчас, по вашему, времени?

— Пора шевелить задницей, сукин сын! — прорычалМаркос, вызвав улыбку Кастело. Об эту улыбку я без труда мог бы порезаться.

Грандес с упреком посмотрел на них и вздохнул.

— Начало четвертого утра, — сказал он. —Можно войти?

Я досадливо вздохнул, но отступил в сторону. Инспекторзнаком велел своим прихвостням ждать на лестнице. Маркос и Кастело неохотноподчинились, наградив меня змеиным взглядом. Я захлопнул дверь у них передносом.

— С этой парочкой вам следовало бы держатьсяпоосторожнее, — предупредил Грандес, непринужденно прошагав мимо меня покоридору.

— Не стесняйтесь, будьте как дома, — пригласил я.

Вернувшись в спальню, я наспех оделся, натянув первое, чтоподвернулось под руку, — грязные вещи, сваленные в кучу на стуле. Грандесауже и след простыл, когда я вновь выглянул в коридор.

Я прошел в галерею и обнаружил инспектора там. Мой гостьнаблюдал сквозь широкие окна за низкими облаками, наползавшими на террасы.

— А куколка? — осведомился он.

— У себя дома.

Грандес с улыбкой повернулся.

— Умный человек не возьмет женщину на полноесодержание, — промолвил он, указав на кресло. — Садитесь.

Я рухнул в кресло. Грандес остался на ногах, пристально меняразглядывая.

— В чем дело? — не выдержал я наконец.

— Плохо выглядите, Мартин. Ввязались в драку?

— Я упал.

— Ага. Насколько я понял, сегодня вы посетили магазинмагических предметов на улице Принцессы, принадлежащий сеньору Дамиану Роуресу.

— Вы своими глазами видели, как я выходил оттуда околополудня. К чему вы клоните?

Грандес окинул меня холодным взглядом.

— Наденьте пальто, шарф или что-нибудь. На улицехолодно. Поедем в комиссариат.

— Зачем?

— Делайте, как я сказал.

Полицейская машина дожидалась нас на бульваре Борн. Маркос иКастело затолкали меня в салон без лишних церемоний, а сами уселись по бокам,зажав меня в середине.

— Вам удобно, юноша? — спросил Кастело, двинувменя локтем в ребра.

Инспектор сел на переднее сиденье рядом с шофером. Никто изних не разомкнул губ за те пять минут, которые заняла поездка до Виа-Лайетана,пустынной и затянутой рыжеватым туманом. По прибытии в центральный комиссариат,Грандес вышел из машины и направился в здание, не став никого ждать. Маркос иКастело подхватили меня под руки, вцепившись мертвой хваткой каждый со своейстороны, словно намеревались раздробить мне кости, и протащили по лабиринтулестниц, переходов и закутков до комнаты без окон, где воняло потом и мочой.Посередине стоял ветхий стол и два колченогих стула. Электрическая лампочка безабажура свисала на шнуре с потолка. В центре, в том месте, где стыковались двеслегка покатые плоскости, составлявшие поверхность пола, находилась решеткасливного отверстия. Холодно было зверски. Прежде чем я успел что-либосообразить, дверь с силой захлопнулась у меня за спиной. Я услышал удаляющиесяшаги. Я обошел камеру раз двенадцать, потом опустился на стул, пошатнувшийсяподо мной. В течение следующего часа я не слышал ни звука, кроме собственногодыхания, скрипа стула и эха капели, хотя откуда оно доносилось, я так и не смогопределить.

Прошла вечность, и послышалось новое эхо — приближавшихсяшагов. Вскоре дверь открылась. Маркос сунул голову в камеру и заулыбался.Придержав дверь, он пропустил инспектора Грандеса. Инспектор вошел, не глядя наменя, и сел на второй стул на противоположном конце стола. Он кивнул Маркосу, итот закрыл дверь, успев послать мне безмолвный поцелуй и подмигнуть. Инспекторсоизволил посмотреть мне в глаза лишь секунд через тридцать.

— Если вы хотели произвести на меня впечатление, вамэто удалось, инспектор.