Миссис Хан должна была забрать Мэтью из школы, как делалаэто год назад. А Мел в первый раз, спустя неделю, отправилась на работу. Икогда она вошла в студию, даже вид Поля Стивенса не мог испортить ейнастроение. Казалось, все шло прекрасно.

Но в шесть сорок пять, после окончания выпуска новостей, кней в кабинет заглянул режиссер, когда она перед уходом делала кой-какиепометки.

— Привет, Том. Что-нибудь случилось?

Он помедлил, и Мел почувствовала озноб. Неужели ониувольняют ее? Разве они могут это сделать?

Неужели Стивенсу удалось одержать победу?

— Мел, я должен поговорить с вами.

Она жестом предложила ему сесть. Она до сих пор нечувствовала себя в этом кабинете как дома.

— Я даже не знаю, как сказать вам это. Мел…

У нее замерло сердце. О боже, ее увольняют. Она была звездойсамой большой величины в программе новостей на телестудии в Нью-Йорке, получилачетыре приза за документальные фильмы и репортажи, а этот подонок добился,чтобы ее уволили.

— Да? — Она могла бы облегчить ему задачу, но надеяласьтолько, что не расплачется при этом, и сейчас ей хотелось только поскореедобраться до дома, к Питеру. К черту их проклятую работу и паршивую передачу.Она поедет домой, родит ребенка и будет заботиться о детях.

— Я не хочу пугать вас. — Она ничего непонимала. — Но мы получили ряд угроз… — Она побледнела. — Они началипоступать в течение прошлой недели, пока вас не было. И сегодня снова.

— Какие угрозы? — Может быть, этот подонокугрожает, что уйдет с работы? Ну и пусть. Их рейтинг только повысится. Но покаей не хотелось говорить этого Тому.

— Вам угрожают. Мел.

Она непонимающе посмотрела на него.

— Мне? — Такое как-то было в Нью-Йорке нескольколет назад. Какому-то ненормальному не понравился сделанный ею репортаж, и оннесколько месяцев звонил на студию, угрожая задушить ее, но в конце концов емуэто надоело. Мел удивилась:

— По крайней мере, кто-то смотрит нашу программу.

— Я говорю серьезно, Мел. У нас и раньше возникалиподобные проблемы. Это Калифорния, а не Нью-Йорк. У нас здесь было несколькопокушений на жизнь президентов.

Она не могла сдержать улыбку.

— Я" польщена, Том, но вряд ли я отношусь к ихчислу.

— Мы вас очень ценим.

Она была тронута.

— Благодарю вас, Том.

— И мы наняли вам телохранителей.

— Что вы сделали? О, это смешно… Не думаете же вы насамом деле…

— У вас дети. Мел. Неужели вы хотите рисковать?

Она похолодела от вопроса.

— Нет, не хочу, но…

— Мы не хотели пугать вашего мужа, пока вас не было, номы считаем, что это серьезно.

— Почему?

— Потому что на прошлой неделе раздался звонок, имужчина сказал, что в вашем столе заложена бомба. Она была там. Мел. Онавзорвалась бы ровно через час, когда вы открыли бы стол, и разорвала бы насвсех на части, если бы вы были здесь.

Ей вдруг стало дурно.

— Полиция считает, что они знают, кто это может быть.Но, пока они это выясняют, мы хотим обеспечить вашу безопасность. Мы оченьобрадовались, что вас не было на прошлой неделе.

— Я тоже. — Мел почувствовала, как у неенепроизвольно задергалось левое веко, когда она произнесла это, а подняв глаза,она увидела, как в комнату вошел высокий, сурового вида мужчина. Том тотчаспредставил его. Это был ее телохранитель, но они наняли и еще двоих. Онихотели, чтобы ее сопровождали повсюду, и даже считали, что они должны дежуритьи в ее доме, но оставили это на ее усмотрение.

Все знали, кто ее муж, и в их дом мог прийти любой.

Телохранителя звали Тимоти Френк; когда она вместе с нимвыходила из здания, ей казалось, что рядом с ней стена. Ей еще не доводилосьвстречать такого большого, широкоплечего и крепкого мужчину. Подъехав к дому,она увидела, что Питер уже пришел.

— Привет. — Он оторвал взгляд от бумаг и с улыбкойпосмотрел на Мел. Как хорошо, что она снова дома, но ее вид насторожил его.

— Неприятности на работе?

— Можно сказать и так.

— Что случилось?

Тогда она рассказала ему о бомбе, и он, пораженный,уставился на нее.

— О Боже, Мел. Ты не можешь так жить, да и мы тоже.

— И что, по-твоему, я должна сделать?

Ему страшно не хотелось говорить это, но теперь она ждаларебенка, и такое напряжение было вредно для нее. Даже если этого негодяяпоймают через пару недель, одно сознание того, что это может повториться, будетдавить на нее, да и на него. Он не хотел, чтобы она подвергалась такойопасности. А если его не поймают Он вздрогнул от этой мысли и встал, чтобызакрыть дверь кабинета.

— Я думаю, ты должна уйти с работы.

— Я не могу. — Ее лицо окаменело. — Такое ужекак-то было в Нью-Йорке, тогда я не бросила работу.

Я не сделаю этого и сейчас — Какая же еще причина нужнатебе? — закричал он на нее. Казалось, они никогда не смогут житьспокойно. — Что, если кто-нибудь бросит бомбу в этот дом и кто-то из детейбудет убит?

Она содрогнулась при этих словах и побледнела.

— Телохранители будут охранять нас круглые сутки.

— И пятерых детей?

— Я не знаю, черт подери… — Она вскочила. — Яперееду в гостиницу, если хочешь. Но я не брошу работу из-за какого-топроклятого лунатика. Я только знаю, что это Поль Стивенс пытается запугатьменя, чтобы я ушла.

— Полиция тоже так считает?

Она должна была ответить ему честно.

— Нет, они так не думают. Но они говорят, что знают,кто это.

— Тогда возьми отпуск до тех пор, пока они его несхватят.

— Я не могу, Питер. Я не могу, черт подери!

Я должна выполнять свою работу.

Он подошел и схватил ее за руку:

— Тебя убьют.

— Я уже сталкивалась с подобным. — У неезасверкали глаза. Он не мог заставить ее бросить работу, которая стала частьюее жизни.

— Но ты никогда не подвергала опасности жизнь моегоребенка. Подумай об этом.

— Я больше ни о чем не в состоянии думать.

— Кроме самой себя.

— Иди к черту. — Она вышла из комнаты, хлопнувдверью, и он больше не заговаривал с ней.

Тревоги начались вновь, и дети почувствовали напряженность вдоме В тот же вечер она позвонила режиссеру и приняла его предложениеотносительно телохранителей для себя, своего мужа и детей. Понадобится целаяармия для обеспечения их безопасности, но студия была готова пойти на такиерасходы. И она сказала об этом Питеру, когда они легли спать.