Карамазов понимал. Все, что она недосказывала. Все, чтообещала.

— Ты… не того просишь, — Илья отступил на шаг. — Я жеговорю… никогда… не мог!

…Смех. Смех. Она смеется над ним — продажная сука! Трахаласьсо всем классом, каждому давала — а над ним смеется! Самый маленький член,который она видела…

Это навсегда — как клеймо. Недоделанный, неполноценный.

Импотент.

Ни одна женщина с ним спать не захочет.

Ни одна…

— Брат мой, — руки Марии скользнули по его телу. — Ты зналлишь злобу… насмешки… я даю тебе любовь… Не бойся.

Она раздевала его — и Карамазов покорно стоял, глотаявоздух.

Ничего, ничего она не изменит… ничего. Сейчас она увидит… итоже начнет хохотать…

В нем закипало желание — ни разу в жизни не имевшеенормального выхода. Член встал, но он ведь все равно остался маленьким,неправильным, неполноценным…

Илья попытался вцепиться в плавки, когда Мария стала сниматьих с него. Но где-то внутри шевельнулась тьма, и шепнула: «позволь»…

— Все будет хорошо, — сказала Мария.

Она не смеялась.

Карамазов рванул Посланницу Добра на себя. Раздирая блузку,впиваясь зубами в грудь, то ли целуя, то ли кусая.

— Возьми меня, парень, возьми, — Мария изгибалась, стягиваяокровавленные джинсы. — Дай мне… свою силу…

Анна стояла, словно окаменев, глядя на него, и в этом былоеще большее наслаждение, экстаз, восторг — знать, что тебя видят, обнаженного,и не смеются, а наоборот — пугаются, и лицо у Анны было жалобное, как умаленьких девочек в порнографических журналах — Илья вскрикнул, заваливая Мариюна пол, но не отрывая взгляда от Анны… обоих… если бы можно было — обоих сразу…

— Сестра! — закричала Мария, страстно, призывно. —Сес-с-стра!

Анна шагнула к ним, послушная, безотказная… нет, хорошо, чтоона тоже есть, с ее лицом невинного ребенка и телом взрослой женщины…

Мария помогла ему войти, это оказалось просто, а он-товсегда боялся этого мига, не мог его даже представить, вообразить… как сладко…

Илья потянулся, ловя руку Анны, вбирая страх, бьющийся в ееглазах, а наслаждение уже достигло предела, вскипело — и оборвалось.

Он безвольно осел на теле женщины. Мария вертела головой… итихо, беззвучно смеялась.

Но Илья больше не боялся смеха.

Он ни за что не попросил бы помощи. Тем более — у детей. Всамой мысли об этом было что-то гнусное и отвратительное.

Визитер зашел в ванную, когда Ярослав поднимал грузное тело.

— Помочь?

— Выйди! — едва не срываясь на крик, сказал Заров.

— Не бойтесь, у меня нервы крепкие, — Визитер плотно сжалгубы.

Ярослав хотел было сказать, что дело не только в этом, чтоего больше страшит чей-то взгляд на собственные похороны, чем упавший в обморокпацан, но передумал. Бесполезно.

— Придержи ему ноги, — зло попросил он. Визитер, чутьпобледнев, подчинился.

Вдвоем они перевалили тело в ванну, не сговариваясь, шагнулик умывальнику.

— Мойся, — Ярослав сорвал с крючка полотенце, накинул налицо мертвеца, отошел. Визитер старательно мылил ладони.

— Придется обходиться без душа, — сказал Заров.

— Сейчас прохладно, но завтра к вечеру придется обходиться ибез унитаза, — хрипло сказал Визитер. — Плохо, что санузел совмещенный.

Ярослав вздрогнул. Опять захотелось сорваться, накричать,выматерить пацана. Он вовремя понял, что весь этот рассудочный цинизм — лишьжалкая защита.

— Отсюда все равно надо уходить, — Заров оторвал взгляд оттела. — Виз, что происходит с вами после смерти?

— Откуда я знаю? То же, что и со всеми, наверное.

— А в прошлые разы?

— Да не было их, прошлых разов! — голос Визитера вскинулся.— Не было! Это выдумка!

— Ладно, успокойся, — устало сказал Ярослав. Да. Удобно былобы, исчезай Визитеры после смерти бесследно… или, хотя бы, истлевай в мгновениеока.

И убивать бы их было легче — столь явных нелюдей…

Виз подождал, пока он умоется, они вышли вместе. Кириллстоял на кухне, у окна, молчаливый и жалкий. Посмотрел на Зарова — вроде бы безстраха, но…

Чем станет мир без доверия?

Чем станет мир без надежды?

Что в лоб, что по лбу…

— Пойдем, Кирилл, — Визитер остался у двери. Словноизвиняясь пояснил: — Он боится один заходить.

Ярослав прошел на кухню. Открыл холодильник, стал доставатьпродукты.

Наверное, это тоже цинично — есть, когда в паре метров, затонкой стенкой, лежит твой собственный труп.

Он нарезал хлеб и колбасу, открыл банку шпрот, когдамальчишки вышли из ванной. Кирилл был бледным, но в общем-то держался неплохо.Заров лишь подметил, что ни Виз, ни Кирилл не стали тушить в ванной свет…

— Будете ужинать? — спросил он.

Кирилл на мгновение прикрыл глаза, сглотнул.

— Да…

Ярослав поставил на огонь чайник, достал последнюю бутылку«фанты» и банку пива. Визитер кивнул — словно он спрашивал его разрешения:

— Вы пейте, мы понимаем…

— Расскажи, как все было, — Заров отхлебнул пива. Оноказалось пресным и безградусным, словно лимонад. К черту все… похмелье ему итак обеспечено. Или наоборот, никак не грозит — организм, наверняка,захлебывается в гормонах. Ярослав достал оставшуюся водку. На одного ее былодаже много.

— Визард не знал, стоит ли идти на выставку… — Визитерухитрялся одновременно поглощать бутерброд и говорить, как умеют только дети. —Мы все-таки решили…

Ярослав слушал, смотря на Кирилла. Мальчик был словнопридавленный… почему, все-таки? Ведь Слава и впрямь был опасен для них.

— Пистолет мы подобрали и ушли. Вот. Потом долго думали,решили все же с вами встретиться.

— Виз, почему ты так хорошо держишься?

— Что? — Виз замер с поднесенным ко рту бутербродом.

— Тебя не пронять ничем, — терпеливо пояснил Ярослав. —Кирилл как в воду опущенный, а тебе все нипочем.

— Ну и что?

— От этого зависит, станем ли мы союзниками.