Наконец-то я могла бы воспринять его мохнатую половину, потомучто сама обзавелась таковой. Я могла бы стать Ричарду почти идеальнойлюбовницей, наконец-то, но мы уже не можем никогда прикоснуться друг к другу.

Ричард снова сел на трон, а я встала достаточно далеко,чтобы он был спокоен. Рафаэль, Мика и Риис подошли поближе, встав за моейспиной полукругом царей. Это должно было создать у меня чувство защищенности —не создало. На меня навалилась усталость, страшная усталость и страшная печаль.Даже когда Мика стоял у меня за спиной, я не могла перестать смотреть наРичарда, перестать гадать, что было бы, если бы. Да, я знаю, никогда бы я непозволила ему сделать меня вервольфом намеренно, но в уголке сознанияпродолжало вертеться то самое если бы.Так что я велела этому уголку сознаниязаткнуться и вернулась к делу.

— Я хочу получить обратно Грегори, целым и невредимым.Что я должна для этого сделать по законам ликои?

— Джейкоб! — позвал Ричард, и в голосе его звучалата же усталость, что одолевала меня.

Джейкоб вышел вперед, явно довольный собой.

— Твой леопард здесь, на нашей земле, и мы никак непрятали его след. Если ты найдешь его, можешь забирать домой.

Я приподняла брови:

— Я должна найти его по запаху, как собака?

— Если бы ты была истинным оборотнем, то смоглабы, — ответил Джейкоб.

— Это испытание нечестное, — вступился за меняРафаэль. — Она еще не прошла первую перемену. Многие наши способности непроявляются до первого полнолуния.

— Не обязательно это должен быть поиск позапаху, — вмешался Ричард, — но это должно быть нечто такое, чтоможет сделать только оборотень. И настолько сильный, что может быть истиннойНимир-Ра или лупой. — Он смотрел мне в глаза, будто хотел что-топодсказать взглядом.

— Все равно это звучит не слишком честно, —возразил Мика.

Ричард продолжал смотреть на меня, желая, чтобы я егопоняла. Не знаю, почему он не опустил щиты и не дал мне увидеть свой разум.

Как будто Ричард прочел мои мысли:

— Ни один вервольф, крысолюд или леопард-оборотень немогут тебе помогать. Если кто-нибудь вмешается, испытание будет отменено, и твойлеопард умрет.

— Даже если помощь будет метафизической?

— Даже если так, — кивнул Ричард.

Я всмотрелась в его лицо, нахмурилась и наконец покачалаголовой. У меня было видение, где сейчас Грегори и в каком состоянии, но это недавало ключа. На самом деле мне нужно было только спросить, где тут яма скостями на дне. Но я не могла спрашивать. И тут мне пришла в голову мысль.

— Я могу использовать собственные метафизическиеспособности?

Ричард кивнул.

Я посмотрела на Джейкоба, понимая, что если ожидать возражений,то от него.

— Вряд ли некромантия поможет тебе обнаружить твоеголеопарда.

На самом деле могла бы помочь. Если кости, на которых лежалГрегори, были самым большим могильником поблизости, я могла бы нащупать их инайти его. А может быть, мне всю ночь пришлось бы перебирать кучи похороненныхживотных и старые индейские могилы. У меня был путь более быстрый. Может быть,не лучший, но более быстрый.

Я села на землю по-турецки, положив руки на колени.

— Что ты делаешь? — спросил Джейкоб.

— Я вызываю мунина.

Он засмеялся коротким лающим смехом:

— Вот это да!

Я закрыла глаза и открыла тот уголок подсознания, которыйработает с мертвыми. Марианна и ее подруги описывали это как открытие двери, нодля меня это было настолько внутреннее, что больше походило на раскрытиеладони. Такое естественное действие, как потянуться через стол за солонкой. Длямистического действия описание слишком обыденное, но на самом деле мистическоеи есть часть обыденной жизни. Оно всегда присутствует, мы просто предпочитаемего не замечать.

Мунины — это духи мертвых, помещенных в нечто вроде банкарасовой памяти, и оттуда их могут извлекать ликои, обладающие такойспособностью. Способность эта редкая: насколько мне известно, никто в стаеРичарда этого не умел. Но я умела. Мунин — всего лишь разновидность мертвеца, ас мертвецами обращаться меня учить не надо.

В Теннеси мунины стаи Верна и Марианны приходили быстро иохотно — настолько похожие на настоящих призраков, они толпились вокруг меня,рвались говорить. Я тренировалась, пока не научилась выбирать тех, ктосоединится со мной и сможет общаться. Это было нечто похожее на медиумическуюпроводимость, на которую, как думала Марианна, я способна с обыкновеннымипризраками. Но мне не хотелось это проверять. Не люблю я делить свое тело сдругим существом — мне от этого, жутко.

Я подождала, пока станет чувствоваться давление окружающихменя мунинов. Тогда я стану тасовать их как колоду, выбирая нужную карту. Ноничего не происходило — мунины не приходили. Точнее, не приходило собраниемунинов. Один мунин всегда был рядом, когда я звала, а иногда когда и не звала.

Райна — единственный мунин стаи Ричарда, который всегда былсо мной. Даже в Теннеси, в окружении мунинов другого клана, Райнаприсутствовала. Марианна говорила, что у меня с Райной есть эфирная связь, хотяи не могла объяснить почему. Я умела вызывать мунинов многовековой давности, аРайна, недавно умершая, приходила более чем легко. А вот Маркус, прежнийУльфрик, ускользал. Я полагала, что теперь, вооруженная новыми способностями, ясмогу его вызвать, но не было не только Маркуса — вообще никого не было. Наполяне не было духов, а должны были бы быть. Именно здесь пожирали мертвых, икаждый член стаи, поедая плоть, обретал память и храбрость — или недостатки —новоумершего. Бывало, что кого-то отказывались поедать, и это была крайняястепень изгнания. Райна была исчадием ада, и я думала иногда, что же надосотворить, чтобы быть исключенным вот таким образом. Я бы ее изгнала незадумываясь, но она была очень сильна. Может быть, поэтому она еще здесьоколачивалась.

Хотя это слово подразумевает, что она была фантомом вродефантомов стаи Верна, а это было не так. Она была для меня внутренним явлением,будто выливалась наружу из моего тела, а не вливалась в меня. Марианна так и несмогла объяснить, почему у меня с Райной получается вот так. Некоторые вещинадо просто принимать как есть и стараться ими пользоваться, а поступать иначе— как бить головой в кирпичную стену. Первой сломается не стена.

Райна заполнила меня, как рука перчатку, а перчаткой была я.Но я долго тренировалась, чтобы научиться держать ее под контролем. Мывыработали что-то вроде соглашения. Я использовала ее силу и память, а ейразрешала немножко развлечься. Проблема при этом была в том, что Райна прижизни была нимфоманкой-садисткой, а смерть ее ничуть не переменила.