– Я мечтала о твоей любви, – нежно прошептала она.Какой голос! В чем-то он похож на голос Армана – такой же ласкающий,притягивающий к себе. – Поэтому я даю тебе отсрочку. – Она положиларуки мне на плечи и посмотрела мне прямо в глаза. – Да пойми же наконец,что ты – мое орудие! И остальные тоже могут им стать, если проявят мудрость.Неужели так трудно осознать, что таково предначертание судьбы: твой приход имое пробуждение. Ибо теперь наконец-то могут осуществиться надежды многихтысячелетий. Посмотри на этот городок, на этот разрушенный замок. Он мог быстать Вифлеемом, мой принц, мой спаситель. И вдвоем мы сумеем превратить вреальность самые заветные мечты всего мира.

– Но разве это возможно? – спросил я. Знала лиона, как я напуган? Что ее слова привели меня от простого страха к ужасу?Конечно знала.

– Ах, как ты силен, мой принц, – сказалаона. – Но ты, без сомнения, предназначен мне самой судьбой. Ничто несразит тебя. Ты боишься, но не испытываешь страха. На протяжении века следила яза твоими страданиями, видела, как ты постепенно слабел и наконец ушел подземлю, чтобы уснуть. А потом ты поднялся – как олицетворение моего собственноговоскрешения.

Она слегка склонила голову, как будто прислушиваясь кдалеким звукам. Я тоже услышал голоса – наверное, потому, что их слышала она.Шум, от которого звенело в ушах. И в раздражении я прогнал их от себя.

– Какая сила, – сказала она. – Эти голоса немогут увлечь тебя за собой, но не стоит пренебрегать этой способностью – она неменее важна, чем другие. Они молятся тебе, как всегда молились мне.

Я понял, о чем она говорит. Но мне не хотелось слушать ихмолитвы. Что я могу для них сделать? Какое отношение имеют молитвы к такому,как я?

– Веками они были моим единственным утешением, –продолжала она. – Часами, неделями, годами я слушала их. И поначалу мнеказалось, что голоса сплели саван и превратили меня в погребенный труп. Потом янаучилась слушать внимательнее. Я научилась выделять из массы один голос, какнить из пряжи. Я слушала этот голос и таким образом познавала торжество игибель отдельно взятой души.

Я молча наблюдал за ней.

– Потом, по прошествии лет, я приобрела великуюспособность – незаметно покидать свое тело и невидимо входить в тело смертного,чей голос я слушала, и смотреть на мир его глазами. Пребывая в разных телах, явидела мир при солнечном свете и в кромешной тьме, страдала, голодала,испытывала боль. Иногда я проникала в тела бессмертных, таких как, например,Беби Дженкс. Очень часто я бродила по миру с Мариусом. Эгоистичный, тщеславныйМариус, который путает алчность с уважением, которого восхищают декадентскиетворения таких же эгоистов, как и он сам. О, не надо так страдать. Я еголюбила. Я и сейчас его люблю. Мой хранитель. – В ее голосе вдругпослышалась горечь, но тут же исчезла. – Однако чаще всего мой выбор падална бедных и исполненных скорби. Я жаждала постичь суровую реальность жизни.

Она замолчала – взор ее затуманился, брови сошлись напереносице, в глазах стояли слезы. Способность, о которой она говорила, быламне известна, но я мало что о ней знал. Мне так хотелось ее утешить, но едва япотянулся, чтобы обнять ее, она знаком приказала мне оставаться на месте.

– Я забывала, кто я и где я, – продолжалаона. – Я превращалась в того, чей голос выбирала, – иногда на целыегоды. А потом возвращался кошмар, осознание того, что я всего лишь не способноедвигаться, бесполезное существо, обреченное вечно восседать в золотом храме! Тыможешь представить себе, как ужасно вдруг очнуться и осознать, что всеувиденное и услышанное тобою – просто иллюзия, взгляд на чужую жизнь состороны? Я возвращалась обратно. Я опять становилась тем, что ты видел передсобой, – идолом с сердцем и мозгом.

Я кивнул. Когда несколько столетий тому назад я увидел еевпервые, мне вдруг показалось, что в ее теле заперты невыразимые страдания. Явообразил агонию, которая ничем себя не проявляет. И был прав.

– Я знал, что он держит тебя там, – сказал я, имеяв виду теперь уже уничтоженного, не существующего Энкила. Падшего идола. Явспоминал тот момент в храме, когда я пил ее кровь, а он подошел, чтобы вернутьее обратно, и чуть было не прикончил меня на месте. Сознавал ли он, что делает?Неужели к тому моменту рассудок уже покинул его?

Она только улыбнулась в ответ. Она устремила взор в темноту.Опять пошел снег, кружась в волшебном вихре, отражая свет луны и звезд,рассеивая его по всему миру.

– Все это было предначертано, – наконец сказалаона. – Я должна была пройти через все эти годы, чтобы стать еще болеемогущественной – такой, что никто… никто не сравнится со мной. – Оназамолчала. На мгновение показалось, что ее убежденность дрогнула. Но она опятьнабралась уверенности. – В конце он стал всего лишь орудием, мой бедныйвозлюбленный царь, мой спутник в агонии. Да, рассудок покинул его. И я его неуничтожила, нет. Я приняла в себя то, что от него осталось. Временами ястановилась такой же опустевшей, безмолвной, лишенной воли и даже способностивидеть сны, как и он. Только ему было уже не вернуться. Пред ним уже предсталипоследние видения. Он стал бесполезен. Он умер смертью бога, потому что я сталаеще сильнее. И все было предначертано, мой принц. Предначертано от начала доконца.

– Но как? И кем?

– Кем? – Она снова улыбнулась. – Разве ты непонял? Не нужно далеко ходить, чтобы увидеть первопричину. Я – завершение, атеперь, начиная с этого момента, стану первопричиной. Теперь никто и ничто меняне остановит. – Ее лицо на миг ожесточилось. И вновь я почувствовал, чтоона колеблется. – Древние проклятия ничего не значат. В безмолвии яприобрела такое могущество, что ни одна сила природы не сможет причинить мневред. Даже те, кто принадлежит к Первому Поколению, не причинят мне вреда, хотяони и строят против меня заговор. Мне было суждено все эти годы ждать твоегоприхода.

– Как же я все изменил?

Она подошла на шаг ближе и обвила меня рукой, показавшейсямягкой на ощупь, совсем не такой, как на самом деле. Мы стояли рядом, как самыеобычные существа, и она казалась мне неописуемо красивой, чистой, принадлежащейк другому миру. Я снова почувствовал ужасную тягу к крови. Хотелось склонитьсянад ней, поцеловать ее горло, обладать ею, как я обладал тысячами смертныхженщин… Но она была богиней, наделенной неизмеримым могуществом. Страсть мояпродолжала расти, становилась всепоглощающей.

Она опять прижала палец к моим губам, словно приказывая недвигаться.