– Мне очень жаль, но я хочу вернуться в монастырь.

Дэвид не проронил ни слова. Он продолжал глядеть прямо перед собой. Биго не стал его тревожить; про себя он подумал, что эта размолвка между Анной и ее возлюбленным тоже ему на руку.

Дэвид помог Анне сойти с экипажа, как он сотни раз помогал ей выходить из лодки. Но на этот раз она не пожала нежно его руку, а лишь прикоснулась к ней кончиками пальцев. И сам Дэвид не желал большего. Он низко поклонился, улыбнулся и пожелал всего доброго, и опять в уме девушки мелькнула мысль, что рядом с ней так же мог бы стоять Черный Охотник, до того похожи были друг на друга эти два человека.

Перед тем как оставить мужчин, Анна ласково улыбнулась интенданту:

– Я буду хранить вашу розу как сокровище, месье интендант.

Биго самодовольно улыбался, когда экипаж повернул назад.

– Не стоит так огорчаться, Дэвид, – утешил он юношу. – В том, что вы поцеловали Нэнси Лобиньер, нет преступления, и я не думаю, чтобы Анна долго помнила об этом. Ах уж эти женщины!

Когда они подъезжали к площади, где высился помост, всегда готовый для экзекуции, Биго стал рассказывать Дэвиду историю палача Жана Ратье. Казалось, он нисколько не огорчен тем, что Анна Сен-Дени расстроила его план приятного катания по городу.

– Жан Ратье убил одну девушку, его судили и приговорили к повешению, причем предварительно ему должны были переломить руки и ноги железным ломом. Но внезапно умер палач, и некому было привести приговор в исполнение. Тогда осужденному было предложено занять завидное место палача, и он, конечно, согласился. Но это еще не все. И не это забавно! – уверял его Биго. – Немного спустя жена и дочь Жана Ратье были пойманы с поличным в качестве соучастников грабежа. Дочь, как несовершеннолетняя, была приговорена к порке, но экзекуция должна была происходить «частным образом» в монастыре. Что же касается жены палача, то ее должны были подвергнуть наказанию публично. И шутка состояла в том, что палач Ратье вынужден был пороть собственную жену. Когда он кончил свое дело, та была почти мертва[27]. Сегодня, – закончил Биго, – состоится экзекуция некоего Карбанака, которого будет пороть негр.

Когда они подъезжали к рынку в Верхнем городе, навстречу им шла огромная толпа людей.

– Это ведут Карбанака, – спокойным голосом заметил Биго.

Дэвиду казалось, что он никогда в жизни не забудет этой жуткой сцены. Огромный вол лениво тянул телегу, к которой был привязан высокий светловолосый человек геркулесовского сложения. Он шел, высоко подняв голову, стиснув зубы, и ни одного стона не вырывалось из его груди. А страшная плеть то и дело опускалась на его обнаженную спину и резала кожу на полосы.

Когда осужденный проходил мимо экипажа, он встретился взглядом с интендантом, его губы открылись, глаза метнули пламя, и Карбанак тихо произнес:

– Ты! Убийца!.. Подлец!..

Голос звучал спокойно, но хлестал как плеть. Эти слова предназначались только для интенданта. Карбанак вовсе не желал, чтобы толпа его слышала.

В следующее мгновение экипаж проехал мимо, Биго лицемерно вздохнул и произнес:

– Неприятное зрелище, Дэвид. Но ничего не поделаешь. Это самая мягкая мера наказания, какую оставляет нам закон.

Он подвез Дэвида к дому Пьера Ганьона и распрощался. Когда экипаж стал удаляться, Дэвид посмотрел вслед интенданту и почувствовал, что в душе у него поднимается чувство неизбывной ненависти к этому человеку. Теперь он уже больше не сомневался.

Дэвид вошел в дом Пьера Ганьона, однако, задержавшись лишь на несколько секунд в длинном коридоре, тотчас вышел обратно и догнал толпу, сопровождавшую экзекуцию. Как раз в это время негр закончил свою жуткую работу, развязал руки Карбанаку и подал ему его куртку и рубашку.

Не говоря ни слова, Карбанак накинул куртку на плечи, а рубашку свернул и положил под мышку. Ни один стон по-прежнему не сорвался с его губ, но Дэвид заметил, что он покачивается. Толпа, привыкшая к подобным зрелищам, успела уже разойтись, и только несколько мальчиков шли еще следом за Карбанаком.

Дэвид Рок тоже двинулся за ним.

Он обождал, пока не отстал последний из мальчишек, и тогда догнал несчастного.

– Друг! – окликнул он его.

Карбанак круто повернулся. При виде костюма Дэвида, выдававшего в нем жителя пограничных лесов, и теплого сочувствия на его лице злоба, вспыхнувшая было в душе несчастного, тотчас же улеглась.

– Я присутствовал при экзекуции, – спокойно сказал юноша. – Меня зовут Дэвид Рок, и если вы будете нуждаться в друге, то вы найдете меня в доме номер одиннадцать на улице Святой Урсулы. Я слышал то, что вы сказали интенданту. Почему вы это сказали?

Карбанак сжал в кулаки свои огромные руки:

– Почему? – Он засмеялся. – Потому что он и Николе, богатый купец и друг интенданта, украли мою молодую жену! Я встретил Николе на улице и пригрозил ему; тогда они возвели на меня обвинение в краже бутылки вина, выставили подкупных свидетелей – и вот результат.

Дэвид схватил его руку и крепко пожал ее.

– Если вы будете нуждаться в друге, – повторил он, – вы найдете меня у месье Пьера Ганьона, дом номер одиннадцать, улица Святой Урсулы. А пока что возьмите вот это и позаботьтесь, чтобы кто-нибудь перевязал вам спину.

Карбанак изумленно глядел на свою огромную ладонь, на которой лежало больше денег, чем он когда-либо видел. Дэвид тотчас же оставил его и только единожды повернулся и приветливо кивнул. Он спешил к Пьеру Ганьону, чей дом теперь считал своим.

«Надолго ли» – спрашивал он себя. В нем зародилось сильное желание немедленно отправиться назад к реке Ришелье. Теперь уже его подозрения относительно замыслов Биго превратились в полную уверенность. Биго, который сулил ему богатство и славу, который сумел завоевать веру и любовь Анны Сен-Дени, которого последняя считала безукоризненным джентльменом и честным патриотом, действительно был тем негодяем, каким его считали враги.

Пьера Ганьона не оказалось на месте, когда Дэвид Рок вошел в его комнату. Юноша быстрыми шагами ходил взад и вперед, пока не упал в кресло. В груди у него горел огонь, который буквально пожирал его. Он принял твердое и определенное решение, изгнавшее зародившееся было желание вернуться на реку Ришелье.

Если Биго действительно таков, если он обманывает Анну Сен-Дени, его Анну, если правда то, что говорили Пьер и Нэнси, если он способен на то, что сейчас рассказывал ему Карбанак, – в таком случае он, Дэвид Рок, будет трусом, если сейчас сбежит.

Это будет поступком, которого стыдился бы Черный Охотник.

Бешеная злоба охватила душу молодого охотника, одновременно в нем проснулись инстинкт лесного жителя и вместе с тем досада на Анну за ту роль, которую она играла. Она выбирала между ним и интендантом и предпочла отдать свое доверие последнему.

Он почти не сознавал, что держит в руках какой-то сверток бумаги, взятый со стола. Это был документ о его производстве в чин лейтенанта, написанный на пергаменте, перевязанном синей ленточкой. Дэвид развязал ленточку и горящими глазами прочел текст.

Очевидно, Анна прислала этот документ с посыльным. От себя она не написала ни одной строчки. В руках Дэвида лежал пергамент, шуршащий, подобно сухим листьям. Сердце юноши бешено колотилось. Он швырнул документ на стол, словно в нем было что-то омерзительное…

Интендант Биго сдержал свое обещание. Почему?

Завтра, послезавтра – когда-нибудь он узнает причину, даже если ему придется отдать за это жизнь… и Анну.

Он обрадовался, когда услышал в коридоре шаги Пьера Ганьона.

Пьер вошел и, не произнося ни слова, крепко пожал руку своего друга. Затем он подошел к стене, снял пистолет, которым накануне размахивал перед носом Дэвида, и положил его на стол.

Когда он снова посмотрел на Дэвида, последний заметил в его глазах бешеный огонь.

– Я нашел того человека, – сказал Пьер. – Сегодня в четыре часа мы будем драться в лесу Сен-Рош.