— Терпи.

— Терплю, конечно, просто пожалиться охота… Может,пожрать для укрепления сил?

— Ну, давай по крошечке, — согласился Мазур. — Особенноне стоит разлеживаться, настраивайся на долгое плаванье…

Он старательно сжевал брикетик — без малейшего удовольствия,словно заливал горючее в бензобак. Проверил свои ощущения — лучше, чемследовало ожидать. Но вот потом… Обязательно настанет момент, когда начнетподкрадываться полная безнадежность, когда все усилия покажутся тщетными, аесли напарник раньше тебя запаникует, возможны самые неожиданные коллизии…

— Знаешь, почему я твою книжечку видеть не могу? —спросил вдруг Кацуба.

— Какую?

— Фосетта. — Майор помолчал и сообщил: — Потому чтосвоими глазами видел один из тех затерянных городов, до которых он так и недошел… Честное слово. Четыре года назад угодили в хорошую передрягу, вот ипришлось в бешеном темпе отрываться по джунглям. Следом шли, и не лопухи… Такчто отвлекаться на окружающую природу было некогда, да и пакостная там природа,если странствовать по ней не туристом. Одним словом, на город мы наткнулисьсовершенно случайно. Зрелище, конечно, впечатляющее — посреди дикой сельвыдома, мощеные улицы, какие-то монументы. Кое-что заросло, но многое осталось,было на что полюбоваться. Очень напоминает тот город, о котором португальцыписали еще в семнадцатом веке. Даже нам стало ясно, что построили его в вовсеуж незапамятные времена…

— И что? — спросил Мазур.

— А ничего, — грустно усмехнулся Кацуба. — Пару минутглазели, разинув рты, потом вспомнили, в каком мы положении. И рванули дальше,ну, оторвались, конечно, иначе бы я тут с тобой не бултыхался. Точныхкоординат, сам понимаешь, я не знаю. Не до координат было. В рапорте я,согласно формальностям, написал и про город. Начальство покрутило головой,похмыкало, задало пару вопросиков… И благополучно спровадило мой мемуар вархив, надо полагать. Мы же не археологи, мы прагматики, твое начальство, надополагать, точно так же поступило бы с твоим рапортом, наткнись ты под водой наАтлантиду, когда плыл что-то там взрывать или кого-то резать?

— Да уж надо полагать, — после некоторого раздумьяпризнал Мазур. — Пришлось бы дать историкам хотя бы минимум информации, они жнемедленно стали бы выспрашивать, откуда у нас такие сведения, что-тонепременно просочилось бы…

— То-то. Завидую я потомкам — столько интересногоузнают…

— Ладно, — сказал Мазур. — Хватит о высоких материях.Поплыли.

И вновь они долго, старательно пенили воду, выскакивая изнее, как поплавки, при особенно резких движениях, плюхаясь назад с шумом ифонтаном брызг. Самое трудное сейчас — внушить себе, что ты в самом делепродвигаешься к берегу. Все так и есть, пусть на десять, двадцать метров, нопродвигаешься… и не в силах избавиться от ощущения, что плескаешься на месте.Слишком много воды вокруг. И никаких ориентиров. Пусть кому-то такое сравнениепокажется кощунственным, но Мазуру приходило в голову, что Мересьеву былогораздо легче. Он хоть и полз с покалеченными ногами, но мог, что ни секунда,оценивать преодоленное расстояние, намечать себе цели, чувствовать под собойтвердую опору…

— Мать твою… — хрипел Кацуба, которого не видно былоиз-за соленых брызг. — Мать твою… Мартышкин труд…

«Неужели начинается? — со страхом подумал Мазур. — Рановато,черт…»

— Плыви, — сказал он, задыхаясь. — Ничего другого неостается. А если начнешь фокусничать, поплыву один. Некогда разводитьцеремонии…

— Не суетись, — прохрипел Кацуба. — Будем плыть…

Мазур не сразу понял, что звук, который он слышит —посторонний, что это не в ушах шумит, а над морем разносится пароходный гудок.Очень скоро он повторился — пронзительный, долгий, сладчайший…

Кацуба попытался выскочить из воды хотя бы наполовину,оглядеться. Ничего у него, конечно, не получилось, плюхнулся утюгом, ушел водводу, вынырнул, отфыркиваясь.

— Корабль! — заорал он так, словно хотел докричаться допротивоположного берега, сиречь Канады.

Мазура прошила мгновенная блаженная усталость. Слишком ранодля галлюцинаций, так что корабль, несомненно, настоящий…

Он рванул с пояса красный цилиндрик, определил направлениеветра, развернулся двумя сильными гребками — чтобы не нанесло дым в физиономиюпо ветру — выдернул стальное колечко и вытянул руку.

Над водой заструился, густея, поднимаясь все выше, оранжевыйдым.

— Слушай, — окликнул Кацуба. — А если это…

— Другие предложения есть? — огрызнулся Мазур. — Неслышу что-то.

Не без труда справившись с застежками комбинезона, Кацубаизвлек «Макаров», перевернул его дулом вниз. Из дула вытекла струйка воды.

— Вот то-то, — сказал Мазур, чувствуя, что промокнасквозь. Вода, правда, давно степлилась. — Не вижу выхода… Гудок, я тебескажу, довольно мощный, судно должно быть крупное…

— Хорошо бы «Достоевский»… — мечтательно сказал Кацуба.

— А другим здесь и взяться неоткуда. Давай, включайсвою дымовуху.

Кацуба сорвал кольцо, неожиданно фыркнул.

— Ты что? — поинтересовался Мазур. — С ума сходитьвроде бы рановато, и часу в воде не болтаемся…

— Да вспомнил вдруг документальный фильм. Классе втретьем смотрел. Про космонавтов. Совершенно та же сцена — лежит себе на воде вкрасном скафандре, такую же дымовуху держит…

— Я тоже что-то такое помню, — сказал Мазур.

Попытался оглядеться, но в поле зрения были только невысокиеволны. Оба покачивались на воде, испуская дым, пытаясь отогнать дурныепредчувствия.

Потом сбоку надвинулся шум мотора. Над Мазуром неожиданнооказался чистенький, бело-кремовый борт, вдоль которого тянулся леер. Несколькорук подхватили его под мышки и под коленки, перевалили через борт.

Рядом тут же оказался Кацуба. Сразу несколько человекнакинулись с вопросами, перебивая друг друга. Гражданские морячки в полнойформе, чистенькие, аккуратные, как с картинки, — по нынешним временам большаяредкость. Точно, «Достоевский».

Мазуру никак не удавалось сесть нормально — Кацуба, тот ивовсе ворочался в надутом комбинезоне, словно перевернутая на спину черепаха —и ему кинулись было помогать, сами плохо представляя, что нужно делать.

— Да все нормально, ребята, — сказал он бодро,справился с застежками-пряжками, расстегнул костюм сверху донизу и, изгибаясь,выполз из него.

Сразу стало холодно на ветру. Он был мокрехонек.

— Откуда? — спросил единственный среди находившихся вмотоботе, щеголявший офицерскими нашивками.

— «Морская звезда», — сказал Мазур, косясь на банку. —Затонула с час назад.