Так что после такого напряженного дня ейудалось поспать всего три часа, и теперь она пила кофе и смотрела, как розовеетнебо на востоке. Она думала о Марке, вспоминала, как он появился у нее в офисекаких-то два дня назад, в среду, весь промокший и до смерти перепуганный, ирассказал ей, что ему угрожал человек со складным ножом. Этот человек, огромныйи страшный, махал ножом и показал ему фотографию семьи Свеев. Она с ужасомслушала, как маленький, трясущийся ребенок описывает этот нож. Страшно былодаже просто слушать, хоть случилось это с другим. Напрямую ее это тогда некасалось. Не ей грозили ножом.

Но то случилось в среду, а сегодня пятница, ибандиты ворвались к ней, и для нее все стало гораздо страшней. Ее маленькийклиент находится в надежной тюрьме, где не так уж и плохо и полно охранников,только крикни, а она сидит тут в темноте и думает о Боно и Пирини или еще оком-то, кто может в этой темноте скрываться.

Машина без опознавательных знаков, которую небыло видно из дома мамаши Лав, стояла неподалеку, вниз по улице. В ней сиделидва агента ФБР. Реджи согласилась на это сама.

Она представила себе номер в гостинице, клубысигаретного дыма до потолка, пустые бутылки из-под пива, валяющиеся на полу,задернутые занавески и маленькую группу скверно одетых мафиози, собравшихсявокруг стола в слушающих магнитофонную запись ее бесед с клиентами, докторомЛевином, мамашей Лав, ее болтовню о всяких личных делах. Гангстерам по большейчасти скучно, но иногда кто-нибудь хихикнет или хмыкнет.

Марк ей в контору никогда не звонил, так чтоустанавливать там подслушивающие устройства было просто смешно. Эти людиопределенно полагали: Марк знает о Бойетте, и он и его адвокат такие придурки,что обсуждают эту тему по телефону.

На кухне зазвонил телефон. Реджи вздрогнула.Взглянула на часы – двадцать минут седьмого. Никто в такое время не звонит,значит, что-то случилось. Она вошла в кухню и сияла трубку на четвертом звонке.

– Слушаю.

Звонил Гарри Рузвельт.

– Доброе утро, Реджи. Прости, что разбудил.

– Я уже не спала.

– Ты газету видела?

– Нет. А что там? – Сердце у нее упало.

– На первой полосе две большие фотографииМарка, одна – когда его выводят из больницы после ареста, там так сказано, авторая – когда он вчера выходил из здания суда, с двух сторон у негополицейские. Статью написал Слик Мюллер, он про слушание знает все. На этот разв порядке исключения он излагает факты правильно. Он говорит, что Маркотказался отвечать на мои вопросы о том, знает ли он о Бойетте и тому подобное,и что я обвинил его в оскорблении суда и отправил в тюрьму. Я там у негонастоящий Гитлер.

– Но откуда он узнал?

– Ссылается на неизвестные источники.

Она в уме перебирала всех, кто находился в тотдень в зале суда.

– Может, Финк?

– Сомневаюсь. Он ничего не выигрывает от такойутечки, а риск слишком велик. Тут работал кто-то поглупее.

– Потому я и назвала Финка.

– Один-ноль в твою пользу, но я не думаю,чтобы это был юрист. Я собираюсь послать сегодня мистеру Мюллеру повестку ипотребовать, чтобы он явился в суд в полдень. Заставлю его назвать мнеосведомителя или брошу его в тюрьму за оскорбление суда.

– Замечательная мысль.

– Это много времени не займет. Потом мы сразуначнем слушание по делу Марка. Договорились?

– Конечно, Гарри. Да, мне надо вам кое-чторассказать. У меня сегодня была длинная ночь.

– Я слушаю, – откликнулся он. Реджи быстрорассказала ему о событиях в офисе, сделав упор на Боно и Пирини и на то, что ихне удалось обнаружить.

– Милосердный Боже, – воскликнул он. – Этилюди сошли с ума.

– И они опасны.

– Ты боишься?

– Конечно, боюсь. Ко мне залезли, Гарри, иужасно страшно знать, что за тобой следят.

Гарри долго молчал.

– Реджи, я не собираюсь отпускать Марка ни прикаких обстоятельствах, по крайней мере сегодня. Посмотрим, что произойдет ввыходные. Там, где он сейчас, он в большей безопасности.

– Согласна.

– С матерью говорила?

– Вчера. Она не очень-то купилась на этупрограмму защиты свидетелей. Нужно время. У бедняжки все нервы истрепаны.

– Поработай с ней. Может, она сегодня придет всуд? Мне бы хотелось ее видеть.

– Я попытаюсь.

– До встречи в полдень.

Она налила себе еще кофе и вернулась набалкон. Под качалкой спала кошка. Заря уже высветлила верхушки деревьев. Держатеплую кружку обеими руками, она уселась в кресло, подобрав под себя босые ногии прикрыв их полой толстого махрового халата. Она вдохнула аромат кофе иподумала, как же она ненавидит и презирает прессу. Теперь все знают о слушании.Такова цена всех этих разговоров о конфиденциальности. Неожиданно ее маленькийклиент стал еще более уязвим. Яснее ясного, что он знает что-то такое, чегознать не должен. Если нет, то почему бы ему просто не рассказать все?

С каждым часом ситуация становилась все болееопасной. И именно она, Реджи Лав, адвокат, обязана знать все ответы и даватьидеальные советы. Марк снова будет смотреть на нее испуганными голубыми глазамии спрашивать, что дальше. Откуда, черт побери, ей знать?

Они и на нее уже охотились.

* * *

Дорин разбудила Марка рано. Принесла лепешки счерной смородиной. Сама тоже надкусила одну и посмотрела на него с глубокимбеспокойством. Марк сидел на стуле, держал в руке лепешку, но не ел, а тупосмотрел в пол. Потом медленно поднес ко рту, откусил крошечный кусочек, и сноваопустил руку на колени. Дорин следила за каждым его движением.

– Ты нормальна себя чувствуешь, милый? –спросила она.

Марк медленно кивнул.

– Я в порядке, – отозвался он хрипло, безвсякого выражения.

Дорин похлопала его по коленке, потом поплечу. Глаза ее сузились, и видно было, что она очень обеспокоена.

– Ну что же, я тут весь день буду, – сказалаона, вставая и направляясь к двери. – Я буду заглядывать.