что уже ничего нельзя изменить. Сделка заключена, и в истории не было примера ее разрушения. Даже могущественные старые боги потерпели поражение, куда уж простым смертным. Он молчит, но знает, что положит жизнь на поиски решения, и я знаю, что поступлю аналогично.

Когда чувствую, как усиливается волнение нориуса за спиной, понимаю, что время вышло. Но когда отпускаю мужа, он вновь притягивает меня к себе и шепчет едва слышно:

– Меня спас король Агондарий. Он вытащил мое тело из живота дракола, а душу – из бездны, где содержатся спящие вечные. Если бы не он – я бы до скончания века бродил по пустошам бесконечности, не в силах даже вспомнить собственное имя. Это божественная клетка, куда должен вернуться Ктуул. Король Агондарий просил передать, что я – это его подарок тебе. А также… – Арт на секунду запнулся, подбирая слова: – Селеста, твой брат жив. Я видел его. Он находится в плену у подводников. Король сказал, что, если ты не исцелишь его до наступления зимнего солнцеворота, он убьет твоего брата.

– Хватит! – раздается голос, и мы оба вздрагиваем, размыкая объятия. Сотни вопросов роятся в голове, но Никлос зовет меня – и я подчиняюсь, в последний раз касаясь пальцами руки мужа. Мы расстаемся, я иду к королю, и Ник прижимает меня к себе, обнимая за талию.

Арт остается стоять на месте, не в силах переломить себя и улететь, оставляя меня Никлосу. Это выше его возможностей. Выше желания жить. И тогда я встаю на носки и сама целую короля, а он раскрывается навстречу, запуская руки в мои волосы, чтобы не смела прервать сладкий и одновременно горький поцелуй. Бесконечный, всепоглощающий, будто пытающийся вобрать меня всю. И когда я пытаюсь прервать эту пытку, чувствуя, как горят обожженные огнем губы, а Ник отпускает, рядом с нами уже никого нет. Сердце подсказывает – зеленый дракон улетел в сторону эльфийских лесов.

– Вот ты и стала моей, – раздается рядом чарующий голос короля.

* * *

Столица наполняется колокольным звоном. Впервые за последние несколько недель сквозь синие тучи выглянуло солнце, раскрашивая деревья золотом осени, насыщая воздух последними приливами тепла. Ветер стих, и город замер, как перед прыжком, застыл в ожидании, готовясь клыками и огнем встретить неприятеля – морских чудовищ под управлением гигантского спрута. Но сегодня Клэрия спокойна. И более того, трактиры, бары и рестораны получили королевское распоряжение устроить пир. На один день отменили комендантский час, и веселье вернулось в квартал развлечений. Никлос пожелал, чтобы к его возвращению улицы города жили праздником. Последним весельем в лихое военное время.

И люди послушались. Они вышли на улицы, надев лучшие костюмы и платья, украсив волосы осенними венками и поздними цветами. Артисты вытащили на площадки подиумы и небольшие помосты, устраивая театрализованное шоу и кукольные представления. Заработал цирк, а в иллюзорных залах начистили до кристальной прозрачности карикатурные зеркала. Уличные торговцы разложили на прилавках еду: от сладких ватрушек до яблок в карамели, а зазывалы разбежались по самым дальним районам столицы, приглашая посмотреть удивительные выступления артистов уличного театра.

Мэрия расщедрилась и с утра занялась украшением города, вернув на улицы декорации осеннего равноденствия. Мэр лично распорядился выкатить бочки с сидром на крупные площади Клэрии, чтобы его бесплатно раздавали горожанам.

Это был последний день октября. Праздник перед наступлением парада бурь. Праздник перед приходом морских чудовищ и началом военных действий. Лихой денек, когда музыканты заводят разухабистые песни, а чаровницы-певицы поют до хрипоты, смазывая горло медовухой и дешевым пивом. Когда танцуют и веселятся до упада, стремясь перекричать идущую на город смерть: «Гляди, старуха, нам совсем не страшно!»

И как восторженно орут, когда к вечеру, сделав небольшой круг над всеми районами столицы, на центральную площадь спускаются два дракона, в воздухе через нориус обращаясь держащимися за руки мужчиной и женщиной. Он – весь в оттенках тьмы. А она – вся в белом, и только королевские камни черным сияют на ее открытой шее и на груди. На их головах короны, они улыбаются с главного помоста. И Никлос Каргатский усиленным драконьим голосом вещает, разнося слова через магический рупор во все города королевства.

Он заявляет, что счастлив быть королем такой сильной и могущественной страны. Что он верит в жителей столицы и в своих верноподданных. Что грядут тяжелые испытания, но он знает, что вместе люди выстоят перед любой напастью.

Король говорил с пылом и страстью, и его словами заряжались горожане, криком приветствуя каждый пламенный выпад. А Селеста молчала, улыбаясь едва заметно, сохраняя присутствие духа. Но не было в ее глазах счастья. Не было удовлетворения. И если со стороны казалось, что она на своем месте, то внутри у девушки все кипело. Ее душа тянулась на север, в Сатуральские долины и дальше, к горам, к Ауэрским лесам, куда ушла ее семья и где теперь скрывается Артан, почти неощутимый, далекий, как утерянный сон.

О, как она хотела оказаться там! Но вместе этого девушка приветственно машет подходящим людям, посылает воздушные поцелуи, улыбается, показывая очарование белой драконицы, и во всем следует за королем.

Даже когда Никлос объявляет ее своей невестой, улыбка не сходит с ее уст. Только каменеет, и сама она – будто кукла на шарнирах – подчиняется его воле. Он целует ее в губы под восторженные крики толпы. Люди знали, что так будет. Знали, что им суждено быть вместе!

«Какая любовь!» – думали про себя артисты, а один именитый режиссер из бывшего Бирюзового дома уже видел перед глазами сценарий пьесы, которая точно будет иметь оглушительный успех.

Люди радовались. Танцевали и пели, пока король водил свою невесту по улицам города, то и дело целуя и обнимая возлюбленную. И ариус с нориусом переплетались, как ветви одного дерева над ними, демонстрируя привязанность и слияние сил. А в глубине души Селеста плакала, пытаясь удержать слезы. Никто не должен их увидеть.

Но те, кто знал, куда смотреть, видели.

Видел Акрош Адегельский, что так отчаянно пытался добиться освобождения Винелии Барбской, не считая ее морвиусом и изменницей. Он знал, что Артан жив, а значит, Селеста не может полюбить другого.

Видел шаман Кукулейко, что так хорошо разбирался в нитях мироздания. И от этого хмурил брови – нити Селесты и Никлоса все еще кровоточат от свершившейся Сделки, а значит, скоро и вторая половина предсказания будет исполнена.

Видела и Амалия Бай. Девушка нашла место, где держали ее отца, но, когда она влезла в хранилище, там уже никого не было.