– Вы только не предупредили, что крупную рыбу-то, может, иудастся поймать, однако сорвется она с крючка или нет – для живца конец один!

Какое-то время оба молчали. Наконец Корф заговорил:

– Вы рассуждаете как наемник, для которого существует толькоодна проблема – цена, – раздался его голос, исполненный презрения. – Это неесть речь русского патриота! Нарочный из Петербурга передаст вам пакет особой –подчеркиваю, особой! – важности. Полагаю, вам известно, что Питт-младший [104]буквально на днях заключил с Пруссией союзный договор в ущерб интересам Россиии Франции. Руки у этого англичанина длинные: они тянутся к Черному морю.Следующим шагом его должно стать заключение с Францией торгового договора.Вопрос почти решен. Почти… А наша цель – по возможности быстрее убедитьфранцузов, что не следует поддерживать Турцию против России, им лучше закрепитьза собой все выгоды от торговли с новыми русскими черноморскими портами. Еслимы успеем со своим договором прежде англичан, наши позиции на Черном моревесьма упрочатся. Вот в том конверте, который вам предстоит au secret привезтив Париж, содержится нечто, способное подорвать престиж Питта в глазахМонморена, хотя бы на время. Время – вот все, что нам нужно! А на все про вселишь неделя. Ровно через семь дней Симолин с этими бумагами должен появиться уМонморена, не то дело наше будет безнадежно проиграно.

– Мне бы хотелось кое о чем спросить, – проворчал собеседникКорфа, – да с вами, того и гляди, вновь нарвешься на оскорбления.

– Нарветесь! И очень просто! – подтвердил Корф. – Помните:вы должны уйти отсюда незамеченным. Поэтому оденьтесь как можно проще – будтобанковский клерк или стряпчий. Поедете дилижансом ровно в полдень – находитьсялучше среди людей. Уверен, что за всеми одинокими путешественниками будутпристально следить. Карета на Берн отправляется от станционной конторы на улицеМарг. Дорога оплачена, место заказано. Прошу не опаздывать.

И далее. Через трое суток вы будете в Берне. Ровно в полденьследующего дня возле лодочной пристани в Туне вас будет ждать императорскийкурьер, переодетый пастором, с плетеной корзиной в руках.

– С корзиною? – переспросил незнакомец, подавив нервическийсмешок.

– С корзиною, – невозмутимо подтвердил Корф.

– Что ж, будем надеяться, мне удастся заглянуть в нее!

– Не сомневаюсь в этом. А теперь вам пора уходить, и какможно скорее! Что такое?..

«Что такое?» относилось к жуткому треску сломавшегося сука,на котором притаилась Мария.

Ей повезло: падая, она успела ухватиться за ветку пониже иприникла к стволу в каких-нибудь двух футах от окна кабинета. С прытью, какойона от себя не ждала и ждать не могла, Мария взлетела – иначе это стремительноепродвижение не назовешь! – на самую верхушку каштана, понимая: искать того, ктоучинил этот треск, Корф и его гость будут на земле, но уж никак не вподнебесных высотах!

Две головы показались в окне: одна тщательно причесанная,даже слегка напудренная – Корф, очевидно, вовсе не ложился в эту ночь; другая –тоже без парика, с гладко прилизанными, стриженными в кружок волосами.

– Похоже, никого, – прошептал незнакомец, резко поводя левымплечом, словно кафтан жал ему под мышкою.

– Сук обломился, – с облегчением вздохнул Корф. – Будемнадеяться, он убился насмерть и никому не скажет о том, что услышал!

– А вы шутник, как я погляжу, – проворчал незнакомец.

Потом до Марии донесся стук оконной рамы – окно закрыли.

Только теперь она наконец-то перевела дух.

* * *

Оставалось самое малое: спуститься так, чтобы Корф этого незаметил. Еще решит, что неверная жена за ним шпионит и лезет в его дела.Симолин до сих пор багровел от ярости, вспоминая, как кричал на него забывшийвсякую субординацию и обыкновенную вежливость дипломатический агент Корф послемузыкального вечера у баронессы д’Елдерс; Мария даже предполагать боялась, чтосделает с нею Корф, поймав за подслушиванием.

Но как иначе попасть в дом, если не спускаться?

Она перебралась на другую сторону дерева – и задрожала отрадости, увидав распахнутые створки какого-то окна. Ветки простирались досамого подоконника, и Мария добралась до него с такой ловкостью, словно всюжизнь только и занималась лазанием по деревьям.

«Нужда заставит – так и выше головы подпрыгнешь!» – подумалаона, криво усмехнувшись.

Перекинув одну ногу через подоконник, Мария на мгновениезамерла. Это была комната Николь!

Тягостные воспоминания о проведенной здесь ночи нахлынули стакой силой, что у Марии закружилась голова и она едва не свалилась сподоконника вниз, на траву. Только этого ей не хватало!

К счастью, постель Николь оказалась пуста, дверь в туалетнуюкомнату была распахнута, но там тоже никого.

Мария перескочила в комнату и со всех ног бросилась к двери.Пулей пролетела по коридору, приостановилась снять сапожки – иначе неспуститься с лестницы бесшумно – и тут увидела Николь.

Бывшая горничная в розовом неглиже и чепце стояла у высокогои узкого стрельчатого окошка на лестничной площадке и осторожно выглядывала наулицу, пытаясь что-то там разглядеть.

Мария прошмыгнула мимо, не замеченная, и только в своейкомнате спохватилась: а что, интересно, делала Николь в коридоре? Коговыслеживала из окна? Уж не раннего ли гостя барона?

Холодок пробежал по спине, однако Мария пренебрежительноотмахнулась от нелепых подозрений: скорее всего Николь хотела убедиться, чточуть свет от Корфа украдкой уходил именно гость, а не гостья! Уж не дала липривязанность барона к бывшей субретке некоторую трещину?..

От этого предположения настроение Марии тотчас поднялось, иона, присев перед зеркалом, принялась вычесывать из волос древесный мусор ипаутину – бог весть чего на себя насобирала, лазая по каштану.

* * *

Однако она никак не могла успокоиться после этой утреннейистории. Ни прогулка в Булонском лесу, ни визит портнихи не смогли изгнать изпамяти обреченность, прозвучавшую в голосе незнакомца:

«У нас в России это называется ловить на живца!»