домой, к Сновидцу. Я открыл глаза. Индиго выжидающе смотрел на меня.

– Надо пройти всего несколько залов, – сообщил я, не в силах сдержать улыбку: мы нашли центр лабиринта, мы у цели!

И повел его туда.

Некоторое время спустя я толкнул незапертую дверь, и мы вошли в сердце лаборатории номер 17.

82. Философский Камень

Оно ничем не напоминало помещение, которое показывал мне в галлюцинациях Сновидец. Пыль везде лежала толстым ковром, рассеивая синий свет, отчего казалось, что мы глубоко под водой, освещаем фонариком недра затонувшего корабля. В этом призрачном свете прямо на входе высилось нагромождение тускло поблескивающих приборов и рассохшейся мебели, шаткая баррикада на остовах рассыпавшихся лабораторных столов. Мы молча разобрали это последнее препятствие, сложили весь хлам у стен.

Открылась остальная часть зала – он оказался больше, чем я ожидал, но ненамного. У дальней стены, опять же на каркасе стола, шатко пристроилась металлическая прямоугольная коробка. Подсоединенные к ней провода перепутанными лианами всползали на стену.

На одном боку коробки виднелся мутный от пыли экран.

– Портативный компьютер, – пояснил Индиго.

– Я никогда таких не видел.

– В Марии Нова сохранилось несколько устройств такого образца.

Он подошел ближе, смахнул пыль сверху. Потом протер со всех сторон, даже между проводов, выходящих из задней панели и щелей в крышке. Положил ладони на бока коробки, кончиками пальцев на определенные места. И экран внезапно загорелся.

Из чистого любопытства я послал одного-единственного бота изучить этот непонятный механизм. Не самый разумный повод тратить ресурс, от которого здесь иногда зависит жизнь, – но не удовлетворить свое любопытство я не мог.

Бот вернулся с очень странной информацией.

– Сновидец даже не знает об этом компьютере, – удивился я.

Бот не показал мне ничего. Точнее, показал слепое пятно в глазах машины. Словно искусственный интеллект корабля дал сбой.

– Логично. Если бы знал, то стер бы все его данные.

– Но ведь эти провода соединяют его с кораблем.

Оторвав взгляд от экрана, Индиго посмотрел на спутанную бороду проводов, тянущихся к стене. Осторожно потрогал один, покатал между пальцами.

– Я полагаю, – сказал он, подумав, – что исследователи подключили его весьма специфическим образом. Компьютер поддерживает это устройство в исправном состоянии и обеспечивает питание, но при этом не понимает, что оно существует. И не знает, какие данные в нем хранятся.

– То есть можно просто отключить его и унести?

– Боюсь, проводное соединение – единственная причина, по которой это устройство до сих пор работает.

Упс. Значит, отключить нельзя. Я присел на корточки, уставился на тускло светящийся экран.

– Тогда как же добыть данные?

– Вероятно, их можно передать, – предположил Индиго, – но я не могу прочесть, что здесь написано.

– Ах да, конечно!

Я придвинулся ближе, внимательно вглядываясь в текст на экране. Он, разумеется, был на аменге. Экран треснул, изображение прыгало и рябило. Несмотря на все старания Сновидца, эта штука была при последнем издыхании.

– Положите руки по бокам устройства, – велел Индиго, – там выемки для пальцев, чтобы можно было печатать. А сам экран сенсорный.

Выемки действительно были, и пальцы идеально в них легли. Наверное, до меня это последний раз делал умирающий ученый, тысячу лет назад.

– Ну что ж, поехали.

Компьютер ужасно тормозил. Я опасался, что он зависнет совсем, и старался действовать очень осторожно: терпеливо ждал, пока загрузится, внимательно читал все надписи, чтобы случайно не нажать что-нибудь не то.

Сосредоточиться было труднее, чем я ожидал.

– Сколько осталось до взрыва?

Индиго, судя по тихим шагам, расхаживал взад-вперед позади меня.

– Несколько часов.

– А конкретнее?

– Точно сказать по-прежнему невозможно, – напомнил он, – уровень радиации постоянно растет. В какой-то момент она станет смертельной.

– Ну, хоть примерно скажите!

Индиго вздохнул:

– Через три часа мы должны покинуть корабль.

Н-да, времени в обрез…

– А где «Гадюка»? Далеко отсюда?

– Чтобы безопасно туда добраться, нужно выйти через час.

– Но ваш-то корабль стоит там же. Значит, нам в любом случае нужно выходить вместе.

Компьютер наконец загрузился. Я приник к экрану почти вплотную, словно так было проще переводить, и начал продираться сквозь замысловатый древний синтаксис.

– Можно транслировать, – наконец заключил я. – Только не очень далеко. «Безымянный» оснащен экраном от радиации, который глушит и передачу данных, но три корабля, которые здесь стоят, – ваш, республиканский и «Гадюка» – должны принять сигнал.

Индиго все так же задумчиво расхаживал взад-вперед.

– А вы уверены, что это именно те данные, которые нам нужны?

– Будь иначе, я бы чувствовал себя полным идиотом, – сказал я и на всякий случай решил глянуть файлы. Попытался открыть их в новой вкладке, экран дрогнул, но сворачиваться отказался.

– Я видел смерть множества людей, – сказал вдруг Индиго.

Я все пытался уломать компьютер показать мне что-нибудь кроме основного экрана, но тут пальцы замерли на кнопках. Это что сейчас было? Он собирался меня убить? И на свой бессмертный манер, заранее просил прощения?

– Мне больше трехсот лет, – продолжал он. Тихий, размеренный шорох его шагов словно гипнотизировал. – А вы сгораете, словно искры. С течением времени смерть перестает значить для нас то же, что для вас. Тогда, на Кийстроме, мы нанесли стремительный и мощный удар. Целью было предотвратить масштабное кровопролитие – и мы это сделали. После гибели вашего города планета капитулировала, полностью и безоговорочно. Одна массированная атака предотвратила затяжную войну.

Файлы начали загружаться, перед глазами зарябило от текста. Но сейчас я не мог его переводить, даже если б Индиго приставил мне нож к горлу.

– Мы полагали, что на этой планете находятся крупные республиканские силы, – продолжал Индиго, – и намеревались уничтожить их одним решительным ударом. Разумеется, ожидали встретить сопротивление – но его не было. Я не истреблял население вашей планеты, в этом не было необходимости: она пала после одного-единственного боя. Точнее, резни. Сейчас Кийстром живет практически так же, как и раньше, под властью Посланнического совета. Но ваш город я истребил, стер его с лица земли, считая, что вырезаю опасную опухоль. В действительности же я калечил здоровую плоть. Кийстром пал, Республика так или иначе потеряла свои позиции там. Да, мы достигли большой цели – но ценой, которой нет оправдания.

Файлы наконец загрузились полностью. Я наугад открыл первый попавшийся, уставился на текст невидящими глазами. Индиго стоял позади меня, и спину словно жгло лучами его огней. Тяжкое испытание, проверка на прочность… Вот он, здесь, рядом со мной, – тот, кто восемь лет назад швырнул меня в бездну боли и отчаяния, кто виновен в страданиях и смерти всех моих родных. Такое не прощают. Никогда. А даже если б я сам простил, хотя это невозможно, то как простить его за других? За Бриджит и родителей, за Лизу и Кенни, за всех наших друзей, которые до сих пор лежат мертвые в полях и домах, где мы