Я желал ему смерти. Должен был желать. Мало того, здесь и сейчас мог это устроить. Достаточно не отдать то, что ему жизненно необходимо. И пусть теперь он бессильно смотрит, как гибнет его народ. Прав был Бенни, Камень надо уничтожить, это справедливо. Дух Мары Чжу будет доволен, Индиго и сам не станет отрицать, что заслужил такую кару. Хотя меня, наверное, все-таки за это убьет.

Возможно, это он и пытается донести до меня сейчас, чтобы я сделал выбор?

Я с усилием разжал пальцы. До этого момента и не подозревал, что так вцепился в края компьютера.

– Ну, один-то из нас, кийстромцев, все еще жив, – сказал я, обернулся к нему, посмотрел в упор. Попытался улыбнуться, но не получилось – я просто не мог, после всего, но я старался. И это, похоже, сработало: жестокий взгляд темных глаз чуть смягчился.

Сзади оглушительно треснуло, зашипел, плавясь, металл. Раскаленное лезвие пронзило дальнюю стену за спиной Индиго.

Он метнулся, заслоняя меня собой. Вынул из ножен свой – точнее, одолженный – клинок и встал с ним между мной и Философским Камнем.

Раскаленное лезвие легко резало стену, щель разрасталась, запах расплавленного металла бил в нос. Вот клинок описал правильную окружность, а в следующее мгновение круглый кусок стены с силой влетел внутрь и тяжело рухнул посреди зала, разметав пыль по дальним углам.

А в пролом шагнула Первая в фиолетово-черных отблесках. Глаза сверкали холодной яростью.

83. Точка отсчета

Не удостоив меня даже взглядом, она сосредоточила все внимание на Индиго.

– Шай, ты так и не одумался?

Индиго перехватил рукоять ножа одной рукой, а другую поднес к шейному кольцу и коротко, резко просигналил в ответ темно-фиолетовым.

– Нет, говори вслух, – потребовала Первая, не опуская клинка. Он по-прежнему мерцал красным. – Пусть этот кийстромец слышит.

Она наконец смерила меня ядовитым взглядом.

– Вообще-то я понимаю язык света – и лучше, чем вы думаете, – заявил я.

– Шон, тихо! – шикнул на меня Индиго.

– Ты научил его нашему языку? – сощурилась Первая. – Почему? Из-за того, что он с Кийстрома? Я знаю, во время захвата планеты ты пошел на определенные уступки – и скрыла это от Посланнического совета, ради твоего же блага. Это потребовало определенных усилий. А ты опять за свое? Теперь заключаешь сделку с кийстромским мальчишкой?

– Я пытаюсь спасти наш народ, – сказал Индиго, – и позабочусь о том, чтобы мы получили данные.

– И какой же ценой? – Первая шагнула ближе, сжимая все еще раскаленный клинок. Ее огни сверкали ледяными черными звездами. – Ты же не хочешь сказать, что этот юнец не требует ничего взамен?

Нет, хотел я закричать, не говори ей!

– Те же самые данные получит и Республика, – ответил Индиго.

Первая на миг прикрыла глаза. Странный эффект – так она напоминала не грозную Посланницу, а просто усталую женщину.

– Шай, это твой последний шанс, – вздохнула она.

Шай, осенило меня. Так вот как облечь в звук раскрывающуюся, словно цветок, яркость и два коротких сигнала, похожих на удары сердца. Вот как звучит его настоящее имя.

– Я пришла сюда одна, чтобы убедить тебя вернуться. Мы знаем друг друга уже сотни лет. Я обучила тебя, я тебя вырастила.

Индиго стоял впереди, спиной ко мне, поэтому я не видел лица. Но на спину ему как будто навалился непосильный груз, так обреченно он ее сгорбил.

– Идем со мной, – велела она. Черные сполохи притягивали взгляд, словно бездонная тьма.

Индиго коснулся шейного кольца, воспроизвел одно-единственное слово: две фиолетовые вспышки, резкие, стремительные, как ее изогнутые клинки. И мягко повторил ее имя вслух:

– Кора.

Повторил с интонацией, которая на любом языке означает «нет».

И в тот же миг их спокойствие лопнуло, разлетелось битым стеклом. Первая выхватила и другой свой клинок, а Индиго толкнул меня назад и вниз, на пол.

– Оставайся у Камня! – скомандовал он и подался вперед, как раз вовремя, чтобы отбить ее молниеносный удар.

Точно, сообразил я, она не станет рисковать и размахивать оружием у самого Камня. Значит, тут, возле компьютера, относительно безопасно. Ну, хоть какое убежище. Я огляделся в поисках чего-то, что сошло бы за оружие. И в этот миг кто-то шагнул в проем двери, через которую сюда вошли мы с Индиго. Темная фигура, подсвеченная слабым лучом фонарика, еле-еле выделялась на черном фоне, но я узнал бы ее где угодно.

Это был Бенни.

– Бенни, только не сейчас! – взмолился я. Он обвел взглядом зал, увидел дерущихся Посланников, увидел Философский Камень, а рядом меня, совершенно безоружного.

И устремился вперед.

– Да чтоб тебя, – выдавил я, поднимаясь на ноги. И шагнул ему наперерез, загораживая Камень.

Позади меня звенели клинки, по залу металось оглушительное эхо.

– Уйди с дороги, Шон, – процедил Бенни.

– И не подумаю.

Он кинулся на меня со скальпелем, и я наконец взял пример с лейтенанта Гупта – ловко уклонился от удара.

Металл все звенел, по стенам плясали синие и фиолетовые отсветы. Я поднырнул под руку Бенни, а потом рванулся вперед, увлекая его на пол. Он вонзил крошечное лезвие мне в спину, я чуть не взвыл от дикой боли. Но скальпель действительно был слишком короткий и глубоко воткнуться не мог. К тому же в жилах уже зашевелились боты. Сколько их там осталось? Я понятия не имел, но позволять Бенни безнаказанно тыкать в меня ножом тоже не собирался. Поэтому вывернулся из-под него и ухватил за запястье, чтоб не размахивал рукой. Я был выше и сильнее, но он всегда дрался лучше. Вот и сейчас, изловчившись, со всей силы саданул мне коленом в грудь, вышибив воздух из легких.

Я разжал хватку и свалился на бок, бессильно разевая рот. Скальпель вонзился мне в бок, чиркнул по ребрам. От боли мышцы расслабились, в легкие снова хлынул воздух. Я ударил его, оттолкнул от себя и рванул вперед. Чудом удалось прижать запястье Бенни к полу, лишая его возможности размахивать ножиком.

– Бенни, стой! – крикнул я и еле успел увернуться от удара головой в подбородок.

Лязг клинков все нарастал, и вдруг кто-то вскрикнул от боли. Индиго!

Я торопливо откатился от Бенни и развернулся. Индиго стоял на коленях, прижимая к груди окровавленную руку. Чужой нож валялся на полу, далеко за пределами его досягаемости. Один изогнутый, словно птичье перо, клинок замер у его горла.

Он поднял на Первую взгляд как раз в тот момент, когда та отвела руку, занося ее для последнего, смертельного удара. Я заорал, вскочил на ноги и бросился к ним, уже зная, что не успею.

Бабах!

Уши заложило от грома и эха, колыхнулся густой от пыли воздух. Первая дернулась, на стене за ее головой расцвело ярко-красное пятно. Она упала на колени, а потом