– Мепле пурнощ? – проговорил вдругАндрей, окинув охранников выжидательным взглядом. И тут же рассмеялся: – Да явсе про то же. Знаете здешние места? Может быть, есть где-то пионерлагерь заброшенныйили еще что-то в этом роде? Мы бы посмотрели, может, нам там базу сделать?

– Так на самом же берегу пионерлагерь«Дружба», – наконец подал голос третий охранник, бесцветный блондин столстыми губами. – Пристань так и называется «Пионерлагерь «Дружба».

– Качака эсе! – сказал Андрей и опятьоглядел всю троицу, словно ждал чего-то.

Те недоумевающе переглянулись:

– Чего?

– Ничего, это я так, – отмахнулсяАндрей. – Пионерлагерь «Дружба» – это, конечно, классно, да ведь ондействующий.

– Так оно.

– Значит, нам не подходит. Спасибо за совет.Ну, тогда привет, ребятишки, мы поехали.

– Слышь-ка… – хмуро поднял рукустаршой. – А вы, часом, не дозиметрический контроль? Машина оранжевая,то-се…

– Свят, свят, свят! – отмахнулся Андрейобеими руками. – А хороший вопросик, правда, Дима? Невольно рождаетсявстречный: вы от какого пожара лес бережете? Не от того ли самого,рентгеновского? Ого, ребята…

– Да ну, ты накаркаешь… – начал было «боксер»,но старшой только глянул – и тот примолк.

– Сам понимай, коли ты такой умный, –загадочно промолвил начальник охраны, и по лицу его было видно, как он жалеет,что такая простейшая страшилка не пришла в голову ему самому. И то правда:байка про лесной пожар рассчитана на полных идиотов, поскольку огня без дыма небывает, как и наоборот, впрочем. А вот наличие радиации не проверишь, втянувносом воздух… Да и втягивать особо не захочется. – Все, ребята, сваливайтеотсюда.

– Сваливаем, – покладисто согласилсяАндрей. – Поворачивай, Димыч. Счастливой службы, мужики!

Его не удостоили ответом. Дмитрий покосился наАндрея, но тоже смолчал, покорно развернулся и погнал «Атамана» в обратномнаправлении.

– А он ничего, этот старшой, быстровоспользовался ситуацией, – сказал Андрей. – Следующим гостям он расскажет,что где-то здесь с самолета уронили контейнер с цезием, это по меньшей мере.Кстати, ребятки-то наемники.

– В каком смысле? – Дмитрий заглушилмотор, обернулся: да, кордона уже не видно. Пора подумать об объезде.

– Ну, не местные. Слышал, я с ними по-чувашскиговорил? Сначала спросил, как жизнь. Не ответили. Ладно, предположим, этовоенная тайна. Тогда я назвал того губастого дурня козлом. И опять нулеваяреакция. А это о чем говорит?

– По-моему, только о том, что они не знаютчувашского языка. Вроде бы с виду мужики вполне русские. Я вон тоже не знаю, ичто? А ты, кстати, откуда такой полиглот?

– Я в Чебоксарах лет пять прожил: отец служилтам. Давно дело было, теперь забылось многое, конечно, но кое-что помню. Штукав том, что здесь по-чувашски более-менее все русские знают, потому что живуточень смешанно. Нет деревень чисто русских или чисто чувашских. И чтобнормальные люди не обиделись, когда их козлами называют?.. Наемники, говорю жетебе, а это наводит на определенные размышления. Похоже, тот «новый русский»,который якобы приватизировал усадьбу, очень заботится о своей безопасности! И осекретности всех своих делишек. Ну ладно, доставай карту, будем объезд искать.

– Не повезло бедолаге, – выговорил Андрейпримерно через сорок минут, но в очередной раз прикусил язык и умолк.

«Атаман», впрочем, даже не подозревал о том,что его жалеют. И хоть можно было поручиться: подобной «испытательной поездки»ему прежде не устраивали, – он исправно давил колесами берег. Объезд шелпо берегу речки. Судя по карте, она звалась Завитая и оправдывала свое названиекак могла. Во всяком случае, пару раз оказывалось, что путь ведет не на север,а на юго-запад или юго-восток. Впрочем, петля тут же смыкалась, и оторопь упутешественников проходила. Похоже, в половодье Завитая высоко подмывалаобрывистые берега, но сейчас смирилась, отступила, сузила русло до того, что поправой стороне пролегла довольно широкая черно-серая полоса ила, смешанного спеском и до того нашпигованного древесными останками, что по плотности этусамопроизвольную гать можно было сравнить с бетоном, напичканным арматурой.Иногда, правда, случались промоины, однако и тут «Атаман» выходил изнеприятностей с честью. Когда берег крутоярами подступал к самой воде,приходилось форсировать речку. «Атаман» нагло пер «вброд», и, хоть раз ухнул вямину, ворочая задними колесами в пустоте, до плавания дело не дошло: зацепилсяза дно, как провалившийся под лед конь цепляется копытами за краяполыньи, – и продолжал путь.

– Молодец рассказывал, он нарочно в воздуханлил воду: ничего, чихает мотор, но не глохнет. Классная машинка, –восхищенно сказал Андрей. – Если так дело пойдет, мы до самой Лесной поводе дойдем, аки по суху.

Через четверть часа, однако, стало ясно, чтоповторить известный евангельский подвиг вряд ли удастся.

Речка сузилась до трехметровой ширины междудвумя взгорками, похожими друг на друга, как близнецы-братья. Глубина здесьбыла – воробью по колено, «Атаман» проскочил бы, презрительно посвистываязнаменитым «воздуханом», однако впереди открылся завал.

Древесные стволы были переплетены самымпричудливым образом. Такие завалы иногда случаются на горных реках, по которымсплавляют лес: когда плоты сплавщиков налетают на невидимые топляки, а потомначинают громоздиться друг на друга, топя людей, ломая связки бревен, корежасамые мощные стволы. Но вряд ли кому-то могло взбрести в голову сплавлять леспо Завитой!

– Бобры, что ли, постарались? – изумилсяАндрей.

– Бобры, – согласился Дмитрий. –Ростом метр семьдесят тире метр восемьдесят, вес от семидесяти до девяностакэгэ, плюс тракторишко какой-нибудь, плюс электропила «Дружба» да тросметаллический…

– Ну ладно-ка… – недоверчиво протянул Андрей,но тотчас присвистнул изумленно, разглядев на берегу аккуратные пеньки. Наостанки поваленных бурей или рухнувших от старости лесных великанов это тожемало походило. Вдобавок вповалку лежал подлесок, по которому беспощадно прошелтрактор. – Вон и просека – нам проехать, – махнул рукойАндрей. – Наверняка до самой деревни ведет.

– Вряд ли, – качнул головой Дмитрий,всматриваясь в проплешину-поляну. – То есть просека, может быть, и ведет,но нам по ней не проехать. Ноги у «Атамана» отличные, спору нет, но рук пока непридумано.