«Эти «бобры», которые завал громоздили, моглибы и о деревне побеспокоиться, – с презрением подумал Дмитрий. –Соединили бы приятное с полезным, запрудили бы речку до дна. Плотинка здесьсовсем не помешала бы. А то продлится бездождие еще на полмесяца – и высохнетречка».

Но тотчас все «хозяйственные» мысли вылетели унего из головы, потому что он увидел усадьбу.

Она стояла на малом возвышении и отделялась отдеревни скорее рощей, чем полоской настоящего леса, однако казалась нечаяннопопавшей сюда из другого мира. Великолепное строение, великолепный парк. Паркбыл пуст, в окнах Дмитрий, разумеется, тоже не смог никого разглядеть, хотяприжимал к глазам окуляры бинокля с отчаянной надеждой. А чего он, собственно,ожидал: что Лёля будет бродить по парку или сидеть у окна, вглядываясь втуманные дали в ожидании спасения? Да и не были они туманными, солнце катилосьпо ясному небу, неудержимо приближаясь к западу… Следовало спешить.

– Ограда там… этакая, – сообщил онАндрею, спустившись. – Сам не знаю, почему она мне так не нравится. Затохорошо, что на каждом шагу часовых не понатыкано. Впечатление полного безлюдья!А на полянке за домом я видел вертолет.

– Значит, не такое уж там безлюдье: кто-то жена этом вертолете прилетел. Ну, двинули?

Холм резко шел под уклон, подлесок становилсявсе гуще, и они только потому не ввалились в болотце, лежащее у подножиягорушки, что какая-то черная птица вдруг взвилась из-под самых ног и соглушительным гомоном ринулась прочь.

– Черная утка, что ли? – хмыкнул Дмитрий,завидев полоску камышей.

– Утки крякают, как минимум, а эта не тоорала, не то каркала. Ворона? Галка? На болоте? Водоплавающая ворона? –охотно начал балагурить заметно притомившийся от сосредоточенного молчанияАндрей – и вдруг осекся, указав взмахом руки на что-то видневшееся впереди.

Дмитрий, впрочем, уже и сам увидел это итеперь осторожно двигался вдоль кромки болотца, вглядываясь в непонятныйпредмет, торчащий между кочками. Больше всего это напоминало человеческуюфигуру, которую засосало до пояса. Она была покрыта сухой коркой грязи, идалеко не сразу стало ясно, что это точно человек: женщина.

– О господи… – пробормотал Андрей. – Бытьтого не может! Да как же она…

Дмитрий потрясенно всматривался. В первуюминуту кровь так и прихлынула к глазам, затуманила разум. Сам себе непризнаваясь, он искал в этой фигуре черты сходства с Лёлей и боялся найти их.Нет, не она. Это крошечная женщина, худенькая, как ребенок. Точнее, старуха:ветер треплет над ее головой несколько седых прядей. Вся голова залепленагрязью, а эти жиденькие прядки реют – так жутко!.. Но что за странная поза?Предположим, старухе засосало ноги, она не могла сдвинуться с места и постепенноумерла, но чем объяснить, что ее тело не поникло в воду, а торчит, будтодревесный ствол? И Андрей прав: как же она туда попала? Зачем полезла в болото,которое проще обойти по берегу? Даже и сослепу, даже ночью забредя туда, сразувернешься на сушу. Возможно, конечно, ее что-то напугало на берегу: напугало дотакой степени, что она ринулась куда глаза глядят, а когда опомнилась, было ужепоздно: прочно засела в болоте.

Но что могло до такой степени лишить еерассудка и осторожности? – Дима… – Голос Андрея звучал сдавленно.

Дмитрий обернулся – и замер.

Такое он раньше видел только в кино:низкорослый кабан, покрытый рыже-бурой шерстью, стоял, прижавшись задом квыворотню и угрожающе наклонив уродливую курносую морду. Судя по клыкам, этобыл секач. Шерсть на загривке топорщилась, он рыл землю копытами и то и делоиздавал короткий хриплый визг.

«Неужели нападет на человека? – мелькнулов голове Дмитрия. – Всякое бывает!..»

Рука скользнула к поясу, на котором висел нож.Пистолет был у Андрея, но он не сможет стрелять искалеченной рукой, а другаязанята сумкой.

– Пошел вон, дурак! – изумленнопробормотал Андрей, и звук его голоса странным образом разъярил озлобленногозверя еще пуще. Кабан ниже наклонил голову, испустил очередной угрожающий визг,и вдруг послышался лай, треск ветвей, а вслед за тем на полянку вылетели двелайки: серо-белая и рыжая. Они наскакивали на кабана с двух сторон, а тотяростно огрызался, делая выпады то к одной, то к другой собаке, угрожающе щелкаяклыками.

Дмитрий резко выставил руку и тут же ощутил владони рубчатую тяжесть пистолета. Молодец, Андрей, догадался! Вскинул газовик,уже нажал было на спуск, но пожалел собак.

И тут внезапно грянул выстрел. Кабан метнулсяв сторону. Рыжий пес резво отскочил, а другой, вцепившись в зверя намертво,вместе с ним скрылся в чаще. После мгновенного замешательства вторая лайкакинулась за ним, и тут же раздался оглушительный лай.

Дмитрий, уже вышедший из мгновенного ступора иуразумевший, что вовсе не его газовик, самопроизвольно выстрелив, разворотилкабану бок, вломился в чащу. Сделав несколько шагов, он увидел рыжего пса,который истово трепал бок уже мертвого зверя. Серо-белая лайка лежала метрах впяти, пытаясь встать, но не могла.

Дмитрий наклонился над псом. Тот скалилсянедоверчиво, но был слишком слаб, чтобы цапнуть неосторожно протянутую руку. Израны на шее бежала кровь. Все же достал секач!

– Вот это да, – растерянно пробормоталДмитрий. – Что же делать?

– Давай зашьем рану, – предложилподошедший Андрей, вынимая из кармана походный патрончик с иголкой и шпулечкойниток. – Ты будешь держать, а я зашью.

– Погодите, господа хорошие, – раздалсяпозади густой, как бы неповоротливый голос. – Дайте собачку гляну.

Оба обернулись настороженно.

Большой рыжий мужик с лицом, сплошь заросшимбородищей, в надвинутой на лоб кепке, в «энцефалитке», старых армейских галифеи коротких кирзовых сапогах держал в руках двуствольную «тулку». Не то чтобы онцелился в незнакомцев, однако и ружье не спешил опустить.

Не убрал он ружья и опустившись на коленирядом с собакой, причем та радостно лизнула широкую веснушчатую руку. Охотникосмотрел рану, потом провел ладонью по жесткой шерсти и присвистнул:

– Шея-то заживет, а вот рана в паху кудаопаснее.

– Я могу попробовать зашить, – повторилАндрей. – Я умею. У меня была собака, и однажды…

– Да что проку, – перебил мужик,поднимаясь с колен, и, не успели Дмитрий с Андреем глазом моргнуть, сунул дулов ухо лежащему псу и нажал на курок. Пояснил, глядя в окаменелые, потрясенныелица: – Жалко собаку. Лучше так, чем мучиться. Всегда дура сучка была, на рожонперла. Добегалась! Вон, Рябый зря не взгавкнет, попусту не тяпнет, стар, даудал! – Он ласково потрепал рыжую лайку за уши.

Дмитрий и Андрей переглянулись.