– Ну… – Она прижала руку ко лбу, чувствуя себя такойнесчастной, как никогда в жизни. Все это время она надеялась – глупо, безумнонадеялась, что сообщение Кости было правдой! Надеялась, несмотря ни на что.

– Влад, понимаешь… я хотела тебе сказать…

Он громко хохотнул, и Александра испуганно вскинула голову:

– Дело в том, что мне вечером позвонили и…

– Нет! – Он вдруг махнул рукой и обошел Александру, словноненужную вещь. – С меня хватит.

– Влад!

– Хватит. Все. Извини, я сразу не сообразил, что ты простомазохистка! Разбирайся сама со своим сумасшедшим Ростиславом.

Он с силой дернул защелку и выскочил на лестницу.

– Нет, Влад! – Александра выбежала следом. – Не уходи! Ты непонимаешь…

И осеклась, когда из-за приоткрытой двери Сережки Володинавдруг грянул мощный хор:

Долой полевых командиров,

Бандитов звериный оскал.

Мы будем мочить их в сортирах,

Как Путин отважно сказал.

Влад облокотился на перила и хрипло рассмеялся. Александраробко потянулась к нему, но он даже не обернулся и пошел вниз по лестнице такнеторопливо, словно непременно хотел послушать оглушительный хор:

Не зря же отцы пол-Европы

Прошли со звездой на груди.

В Чечне залегли мы в окопы —

А Путин лежит впереди.

Пускай, как подлюка Распутин,

В Кремле Березовский царит,

Но врежет беспутному Путин —

И тот в Соловки загремит.

– Сашка! – Белобрысая Сережина голова высунулась из-задвери. – Ты где бродишь? А ну иди сюда!

Александра зажмурилась.

– Сашка! Кому говорю!

Бесполезно спорить. Серега весь дом разнесет, как разнеснедавно город Грозный – по кирпичику.

– Я забыла соль… – пробормотала она, цепляясь за последнююнадежду ускользнуть от армейского гостеприимства, однако Сергей, похоже, даже ине расслышал, хватая Александру за руку и втаскивая в квартиру, стены которойсотрясались от грозного пророчества:

Басай по заслугам получит,

Хаттаба задрючим в момент,

И будем мы жить еще лучше,

А Путин у нас – президент!

* * *

Гелий открыл глаза и долго лежал в темноте, пытаясь понять,где находится. Вообще-то он боялся темноты, но вот эта темнота была нестрашной. Она была теплой, она пахла лекарствами и еще почему-то компотом.Темнота не наваливалась черным молчаливым зверем, а оживлялась мерным капаньемводы в плохо закрученном кране и тихим шепотом:

– Болеть нынче накладно. С другой стороны, если заработкихорошие – чего ж не поваляться? Говорят, в Москву племяша пошлют, наобследование. А потом оставят ждать, когда очередь подойдет.

– Это сколько же деньжищ уйдет? – отозвался шепотом второйголос.

– А хрен знает. Лишь бы вылечили. У нас-то в Нижнем вродекак только печенку пересаживают да почки, а чтоб сердце – про такое еще никтоне слышал.

– А в кардиоцентре в нашем?

– Не-е! Только в Москве. Видал по телевизору? Люди годамилежат и ждут, пока кто-нибудь копыта откинет, чтоб сердце им подошло. Группакрови, еще какая-то хреновина совпадать должны. А делают такие операции тольков ночь на пятницу.

– Это еще почему?

– Да хрен их знает. Лучше получаются, наверное, напятницу-то.

– Ишь ты! А я думал, в ночь на пятницу только сны сбываются.

И голоса негромко рассмеялись.

– Тише! – спохватился первый. – Пацан проснется.

– Ничего, – успокоил второй. – Ему столько всякого вкололи,что дай бог, если к завтрашнему вечеру проснется.

– Все равно-о… – Послышался сладкий зевок. – Заболтались мы.Давай уж спать.

– А курнуть напоследок?

– Ну ладно, курнем. Двинули.

Послышались осторожные шаги, и вдруг что-то мягко обрушилосьна пол.

– Ах ты, хвост морковкой! – смешно и сердито проворчалпервый голос. – Уронил!

– Чего уронил-то? – забеспокоился второй.

– Да соль же! Моя принесла давеча, я нарочно просил,тутошнюю преснятину невозможно жрать. Люблю солененькое!

– Так она тебе что, целую пачку принесла? – давился смехомего собеседник.

– А чего? – обиделся первый. – Я ж на всех, на всю палату,чтоб в столовке не клянчить. Ладно, хрен с ней, пусть валяется, утром уберу.

Почти напротив Гелия приоткрылась дверь, и он увидел, какдвое мужчин осторожно проскользнули в коридор. Они были в неуклюжих пижамах,это Гелий разглядел при ярком свете, проникшем извне, а еще он успел увидетьникелированные спинки нескольких кроватей и большое темное окно с белымизанавесками, которые призрачно реяли от сквозняка.

Похоже на больничную палату.

Вот почему пахло лекарствами! Он в больнице!

Снова в больнице? Или – все еще?