это стало сигналом к уничтожению османского флота; на дне моря оказались около 3000 моряков и семьдесят кораблей. Начиная с этого момента никто не сомневался, что независимая Греция будет; что временное правительство, находившееся в Нафплионе, будет править не только теоретически, но и реально. Устройство будущего государства и его территориальные пределы оставались предметом лихорадочных переговоров. Но новое политическое образование уже явилось на свет из залпов корабельных орудий – точно так же, как в 1999 г. с бомбардировок, осуществлявшихся союзниками по НАТО, началось политическое существование Косова.

Однако в Афинах в противоположность тому, что происходило во всей остальной Греции, все продолжалось сонное османское владычество над Акрополем, и эта ситуация оставалась неизменной еще шесть лет. Последние солдаты гарнизона вышли из цитадели 31 марта 1833 г.: к этому времени у Греции был монарх и шло осуществление планов превращения полуразрушенных, истерзанных войной Афин в столицу нового короля. Как пишет живший в Афинах англичанин Джордж Финлей, уходивший отряд состоял из «мелких подразделений по десять и двенадцать человек в грязной, изорванной одежде [плюс] двух лошадей в богатых попонах, мула и человека, тянувшего за рога барана».

15

Эллинизм и его расширяющийся центр

(1833–1896)

Восшествие на престол короля Оттона в разоренном войной городе. – Обучавшиеся в Германии архитекторы проектируют новую столицу: Шауберт, Клеантис и их соперники. – Расчистка памятников Акрополя. – Неоклассическая архитектура и мода на эпоху Перикла. – Дело Пасифико и англо-французская оккупация. – Впечатления посетителей Парфенона, в том числе Флоренс Найтингейл. – На смену Оттону приходит Георг I. – Роль греческой диаспоры в финансировании афинских памятников

Одно из самых восхитительных мест современных Афин – крошечный район Анафиотика, расположенный на северных склонах Акрополя. Здесь можно найти улицы, проложенные по замысловатым террасам, крутые, извилистые переулки и беленые дома, увитые пышной бугенвиллеей. Попавшему сюда путешественнику внезапно кажется, что он оказался на одном из островов Киклад.

Это ощущение вполне обоснованно, потому что это маленькое поселение было создано выходцами с островка Анафи, миниатюрного клочка земли посреди Эгейского моря, к востоку от Санторина. Сейчас население этого острова насчитывает менее 300 человек. На фоне современного города, полного резких углов и суровых урбанистических пейзажей, этот уголок кажется душевным и уютным. Создается впечатление, что населяющая его община выросла органически, постепенно создавая условия для семейной жизни в прохладе и скромном комфорте. Как ни странно, этот район еще в XX в. считался неприглядными трущобами. Прибывшим в Афины в 1840 г. выходцам с Киклад сначала предложили поселиться на сравнительно плоском участке, образующем сейчас среднюю часть проспекта Акадимиас. Десятилетием позже некоторым из них пришла мысль захватить землю на склонах Акрополя, где в османские времена жили африканские рабочие. Хотя это переселение и было незаконным, оно оказалось необратимым.

А теперь вспомним другую, еще более знакомую достопримечательность центра Афин – огромное, сравнительно безликое бледно-желтое квадратное строение в неоклассическом стиле, главный элемент центральной площади города, Синтагмы, или площади Конституции. Краеугольный камень этого здания был заложен в феврале 1836 г. в присутствии короля Людвига Баварского, финансировавшего его строительство, и его сына, только что взошедшего на престол короля Греции Оттона[175], для которого это величественное сооружение и предназначалось. Были на церемонии и представители трех держав, создавших новое королевство и пристально следивших за его развитием, – Британии, Франции и России.

К 1843 г. дворец был готов, и Оттон смог поселиться в нем вместе со своей немецкой королевой Амалией. Здание было построено поразительно быстро с использованием мрамора с горы Пентеликон и леса с Эвбеи. Однако его вряд ли можно назвать красивым. Монотонный трехэтажный фасад украшает лишь простой треугольный фронтон с колоннадой. Этот дворец странным образом напоминает дворец в Эгах[176], церемониальную резиденцию воинственных царей Македонии, которую археологи раскопали чуть ли не двести лет спустя: оба здания создают ощущение могущества, а не изящества или утонченности. Новое здание резко контрастировало с окружавшим его полуразрушенным городом, население которого в худшие моменты упадка военного времени, вероятно, сократилось до каких-нибудь четырех тысяч человек. В начале существования этой свежеиспеченной крепости она, должно быть, производила впечатление чего-то совершенно чужеродного. Сейчас мы сравнили бы ее с летающей тарелкой.

Автором проекта был Фридрих фон Гертнер, один из многих тевтонов, участвовавших в закладке новой столицы. Король Людвиг, бывший фанатичным эллинофилом, яростно спорил с ним о вычурности будущей резиденции своего сына. Хотя обычно Людвигу нравилось заказывать для своего Мюнхена пышные, изящные здания в греческом стиле, это конкретное строение он хотел видеть суровым и простым. В какой-то момент Людвиг взял красный карандаш и просто зачеркнул замысловатые внешние украшения, которые предлагал Гертнер. Архитектор невольно вскричал: «Но, Ваше Величество! Тогда останется одна казарма!» При взгляде на это большое, невзрачное здание становится ясно, что король в основном настоял на своем.

Миниатюрные дома Анафиотики отличаются практичностью, красотой и приспособленностью к той скалистой местности, в которой они построены. Дворец – ставший теперь зданием парламента Греции – производит впечатление сюрреалистически мрачное и отталкивающее. Анафи был одним из нескольких островов Киклад, ремесленники которого охотно переехали в Афины для участия в увлекательном проекте создания достойной столицы нового королевства. Строители с Анафи были особенно искусны по части возведения стен на твердых, суровых скалах, и в их мастерстве остро нуждались руководители строительства дворца. Кроме того, строителям требовалось жилье – как для них самих, так и для их семей. Хотя никакие грандиозные планы, составленные для нового города, этого не предусматривали, островитяне попросту построили себе дома того единственного вида, с которым они привыкли иметь дело.

Между этими двумя крайностями во многих отношениях колеблется вся история современных Афин. С одной стороны, в городе есть здания, проспекты и площади, размеры и проекты которых были спущены сверху и часто отражали интерпретацию эллинизма, созданную или усовершенствованную вдали от самой Греции. С другой стороны, есть маленькие фрагменты общественных реалий, развившиеся более естественным образом, по мере массового переселения в город групп обитателей конкретных деревень, островов или опустошенных войной областей. Эти группы привозили с собой свое понимание общественных и частных пространств, которое могло формироваться на протяжении многих лет на каком-нибудь скалистом островке, в горах Эпира или в городках внутренней Анатолии.

В греко-германских интригах, результатом которых было преобразование Афин в столицу, достойную рожденного в Баварии короля, было нечто опереточное. Еще в 1829 г., когда под Фивами происходили последние схватки войны за независимость, вовсе не было ясно, какую форму примет будущее Греческое государство, какими будут размеры его территории или где будет находиться его столица. В то время власти зачаточного государства надежно обосновались среди элегантной венецианской архитектуры Нафплиона, а первым президентом Греции был