– Его взгляд стал на несколько делений сильнее, это японяла.

Жан-Клод покачал головой:

– Non, ma petite, не только взгляд. Какая у Ашера самаясильная из вампирских способностей?

Я подумала пару секунд:

– У него укус приносит оргазм.

Жан-Клод едва заметно улыбнулся:

– Это для тебя может быть самой заманчивой из его сил,но она не самая мощная.

Я задумалась сильнее.

– Притягательность. Он для тебя становится неотразимпосле того, как он от тебя пил. А после любви с ним – это вроде любовных чар,но действует так, как никакие любовные чары не могут.

– Я думаю, что его способность притягивать тоже вырослав силе.

Я посмотрела на Ашера – он все так же сидел на кровати,тщательно избегая на меня смотреть. Я покачала головой и подошла к нему ближе.

– Ашер, пожалуйста, посмотри на меня.

– Зачем? – спросил он очень ровным голосом, всетак же старательно на меня не глядя.

– Я хочу знать, вообще ли твой взгляд меня подчиняет,или это было потому, что я не защитилась от тебя.

Он чуть не глянул на меня, но остановился, показав толькосовершенный профиль и разлив сверкающих волос.

– В каком смысле – не защитилась от меня?

– Я тебе доверяю, поэтому не ставлю от тебя щиты. Яхочу, чтобы твоя сила захватила меня. Но до сих пор у меня был выбор. Сейчас яхочу знать, остался ли еще выбор, или ты просто стал сильнее меня.

– Дай ей полный вес твоего взгляда, mon ami, и мыпосмотрим.

Ашер повернулся, и по самому этому повороту его тела виднобыло, насколько ему не хочется. Его лицо обратилось ко мне, спокойное инепроницаемое, какое я у него редко видела. Много лет назад ясовершенствовалась в искусстве смотреть в лицо вампира, не встречаясь с нимвзглядом. Сейчас я несколько растренировалась, стала самоуверенной из-завозросшей силы, но доведенные до автоматизма умения никогда не уходят совсем.

Я изучала закругление его губ, потом подняла глаза,медленно, встречая его взгляд. Глаза его были красивы, как всегда – такаясветлая-светлая голубизна. Чистая, прозрачная голубизна, только светлая, какзимний рассвет. Пристально глядя в эти глаза, я не ощущала ничего.

– Ничего не получится, если ты не будешь пытатьсязахватить меня взглядом.

– Я не хочу тебя захватывать.

– Врешь.

Он попытался сделать обиженный вид.

– Не дури мне голову, Ашер, ты слишком любишь игры ссилой. Ты любишь тот эффект, который на меня производишь. Тебе нравится делатьсо мной такое, чего не может Жан-Клод. Ты в восторге от того, что тыединственный вампир, который может со мной вампирствовать.

На его лице ничего не отражалось.

– Я никогда тебе ничего подобного не говорил.

– Твое тело говорило за тебя.

Он облизал губы – давнее движение, которое прорывалось унего, когда он нервничал.

– Что ты от меня хочешь, Анита?

– Правды.

Он покачал головой, и вид у него был мрачный.

– Ты очень часто просишь правды, но редко когда именноее ты хочешь.

Мне хотелось бы с этим поспорить, но я не могла – еслихотела играть честно.

– Ты прав, может быть, более прав, чем мне хотелось быосознавать, но сейчас, пожалуйста, попробуй поймать меня взглядом.По-настоящему попробуй, чтобы мы знали, насколько я должна быть при тебеосторожной.

– Я не хочу, чтобы ты была при мне осторожной.

Я покачала головой:

– Ашер, пожалуйста, мы должны знать.

– Зачем? Чтобы ты могла от меня закрыться? Отказать мнево взгляде твоих собственных глаз?

– Ашер, пожалуйста. Давай просто попробуем.

– Я попрошу тебя как друг, – сказалЖан-Клод, – но следующая просьба будет исходить от мастера. Сделай, какона просит.

Очень печально прозвучал его голос. Настолько печально, чтоя посмотрела на него – у меня было чувство, что я что-то упустила.

Когда-то я бы не обратила внимания на это мелькнувшее вголове предостережение, но я уже научилась задавать вопросы.

– Я прошу что-нибудь плохое? Потому спрашиваю, что выоба очень обеспокоены. Я упустила из виду что-то такое, что может потомизвернуться и за жопу тяпнуть?

Жан-Клод улыбнулся, почти засмеялся.

– Ах, ma petite, как ты изящно формулируешь!

– Да-да, но ответь на вопрос.

– Мы боимся твоей возможной реакции, если Ашердействительно сможет тебя подчинить взглядом.

Я перевела взгляд с одного на другого. Жан-Клод тщательносохранял вежливое лицо. Ашер – непроницаемую надменность. Поодаль стоялРеквием, и лицо его было такое же непроницаемое, как у них, но неблагожелательно-вежливое, как у Жан-Клода или надменное, как у Ашера: он простостарался ничего на нем не выразить. Торс его все еще был украшен ранами,полученными от Менг Дье. Впервые возникла у меня мысль: если бы я напитала отнего ardeur, раны бы зажили? Мне случалось исцелять метафизическим сексом.Нахмурившись, я повернулась обратно к Жан-Клоду.

– Ты ведь не по одной причине хотел, чтобы я питалаardeur от Реквиема?

– Ты же этого не будешь делать, так какая разница?

Чуть слышный привкус злости ощущался в этих словах.

Я посмотрела на него. Вежливая маска сменилась чем-то вродетой надменности, за которой прятался Ашер.

– Я знаю, что со мной трудно, но давай притворимся, чтоэто не так. Притворимся, что я не такой уж большой геморрой. Просто поговорим.Скажи мне свои соображения.

– Соображения о чем, ma petite?

Я подошла к нему, говоря на ходу:

– Все причины, по которым мне стоило сейчас питаться отРеквиема. И причины твоей нервной реакции на то, что Ашер может подчинить менявзглядом. – Я теперь стояла перед ним и сообразила, что он успел отойти откровати, а я этого сперва не заметила. Слишком была занята глазамиАшера. – Просто скажи мне. Я обещаю не паниковать. Обещаю не убегатьпрочь. Говори со мной так, как если бы я была разумным человеком.

Он посмотрел на меня – очень красноречиво. Дал мне увидеть,как мысли сменяют друг друга у него на лице, но наконец сказал:

– Ашер прав, ma petite. Ты просишь правды, но частонаказываешь нас, когда мы ее говорим.

Я кивнула:

– Я знаю, и прошу за это прощения. Могу только сказать,что изо всех сил постараюсь не быть таким геморроем. Постараюсь слушать и непсиховать.