Клоди цепенеет. Теперь она не может глаз оторвать от ствола,им поглощено все ее внимание, и она почти не слушает того, что я говорю. Вотличие от Исы, который так и впитывает каждое мое слово.

Я продолжаю. Рассказываю, что Клоди каким-то образомзаманила Лору в сад Жани и убила ее там, там и спрятала труп, воспользовавшисьотсутствием хозяйки. А потом, когда отволокла тело подальше отсюда, онаобнаружила, что с ноги Лоры исчезла одна туфелька, и спохватилась, что потерялаулику. И позвонила Жильберу, чтобы тот нашел ее. Не знаю, как она заморочилаЖильберу голову, что он с такой готовностью бросился выполнять ее просьбу, но…

– Погоди, – перебивает меня Иса, мучительно наморщив лоб. –Каким образом она, – следует кивок в сторону Клоди, как если бы та быласовершенно неважным, посторонним существом, а то и неодушевленным предметом, –заманила Лору к Жани? О, погоди… я знаю, я понимаю. Ребенок! У Жани мой сын,да?

У меня падает сердце. А Иса, оказывается, не такое уж ибезмозглое боевое оружие!

– Это правда? – спрашивает Иса, глядя поочередно то на меня,то на Клоди.

Я молчу. Я раскаиваюсь в каждом сказанном мною слове.

Филиппок в своем боди от Кардена и в чепчике сугубо а-лярюсс, измученный криком, прильнувший к моей груди и жадно шарящий по нейгубешками, представляется мне как наяву. Господи, да что же я наделала!

– Ну вот видишь, что ты натворила! – злорадно говорит мнеКлоди. – Теперь можешь считать, что Жани больше нет на свете.

– Почему? – недоуменно спрашивает Иса. – Жани – сестра моегопобратима, если она взяла моего сына, это лучшая участь, которую я мог быпожелать для него. В семье моего побратима мой сын будет расти все равно что вродной семье!

Вот теперь на наших с Клоди лицах определенно одинаковоевыражение – неописуемое изумление. Да, крепко сдвинулось что-то в голове этогоходячего гранатомета! Он сам обрек на смерть своего побратима – и в то же времясчитает, что воспитываться в семье сестры Жана-Ги – наилучшая участь дляФилиппа.

Хотя… В принципе, он прав. Так что пусть его логика ивывернута наизнанку, однако бесспорна.

– Значит, Лору убила она? – спрашивает он, взмахнув всторону Клоди пистолетом, но глядя на меня. – Значит, она?

Я уже почти кивнула. Я уже почти сказала «да». Новстретилась с ним взглядом – и немедленно поняла смысл расхожего выражения оязыке, который присыхает к гортани.

Ему снова необходима рука, которая жмет на спусковой крючок,этому оружию! И если я скажу «да», Иса немедленно выстрелит в Клоди. Убьет ее уменя на глазах – воровку, обманщицу, авантюристку, убийцу, искательницу кладов,бесовски умную и дьявольски коварную тварь…

– Нет! – кричу я что было сил. – Нет! Я не знаю!

То, что я рассказываю сейчас, вскоре станет сенсациеймирового значения. Без сомнения, в морские анналы не занесено ни одно подобноепроисшествие. Максим велел мне подробнейшим образом описать случившееся, потомучто сам он этого сделать не может – лежит в постели. У него сломаны правая рукаи нога, именно поэтому он не мог ни наблюдать то, что случилось, нирасспрашивать очевидцев. Видеть я, конечно, тоже ничего не видела, посколькуэто невероятное событие развернулось на глади Босфора, а наш дом отстоитдовольно далеко от берега, однако людей, которые все видели, расспросилаподробнейшим образом. Свершившееся настолько невероятно, что мы до сих пор неможем в это поверить. Погибло три человека, но жертв могло быть куда больше.Под угрозой была жизнь генерала Врангеля, его ближайших сотрудников, моегомужа!

Впрочем, постараюсь оставить эмоции и записать все попорядку.

Вот канва событий.

Пятнадцатого октября, около пяти часов дня, яхта генералаВрангеля «Лукулл» была протаранена ушедшим в Батум итальянским пароходом«Адриа» [47].

Генерал Врангель и командир «Лукулла» находились на берегу.На пять часов было назначено совещание. Поскольку редактор общеармейской газетыМаксим Николаевич Мансуров не мог на нем присутствовать (накануне он былжестоко избит какими-то злоумышленниками и поэтому прикован к постели), решенобыло провести совещание у него дома. Туда направились все сотрудники генерала,а вскоре подъехал он сам. В это время и произошло крушение. Все офицеры и частьматросов до момента погружения оставались на палубе «Лукулла» и, лишь видянеотвратимую гибель яхты, бросились за борт и были подобраны подоспевшимикатерами и лодочниками.

Дежурный мичман Сапунов пошел ко дну вместе с кораблем.Кроме мичмана, погиб также корабельный повар, кок Краса. Позже выяснилось, чтопогиб еще третий человек, матрос Ефим Аршинов, уволенный в отпуск, но неуспевший съехать на берег.

«Адриа» врезалась в правый бок яхты и буквально разрезала еепополам. От страшного удара маленькая яхта почти тотчас погрузилась в воду изатонула. Удар пришелся как раз в срединную часть «Лукулла»: нос пароходапрошел через кабинет и спальню генерала Врангеля.

На «Лукулле» погибли документы главнокомандующего и все еголичное имущество. Хоть велено начинать работы водолазов, однако надежды спастичто-либо мало: «Лукулл» стоял в таком месте, где глубина достигала тридцатипяти сажен.

Теперь некоторые подробности.

Подъесаул Кобнев, находившийся на «Лукулле» в минутунесчастья, рассказывал о случившемся так:

– Пятнадцатого октября около четырех часов тридцати минутдня я поднялся из своей каюты и вышел на верхнюю палубу. Встретившись там сдежурным офицером мичманом Сапуновым, прошел с ним по палубе. Через некотороевремя мы обратили внимание на шедший от Леандровой башни большой пароход подитальянским флагом. Повернув от Леандровой башни, он стал пересекать Босфор,взяв направление на «Лукулл». Мы продолжали следить за этим пароходом.

«Адриа» на большой скорости, необычной для маневрирующих вбухте Золотой Рог судов, приближалась к «Лукуллу». Вскоре стало видно, что,если «Адриа» не изменит направление, «Лукулл» должен прийтись по ее пути. Япредположил, что у парохода не в порядке рулевая тяга и он не успеет переложитьвправо, однако Сапунов сказал, что, будь у парохода что-то не в порядке, он нешел бы с такой скоростью и давал бы тревожные гудки, предупреждая об опасности.Тем не менее пароход не уменьшал хода, двигался на яхту, как будто ее не былопо пути.