— Просто хочу рассмотреть товар, — мягко проговорил О'Мейра.— Стекло у тебя тут засранное, ни черта не видно. Вот и приходится нагибаться.Да, Карл?

— В самую точку, дружище, — серьезно ответил Делеван.

— И посмотри, чего я нашел.

Роланд услышал какой-то щелчок, и когда стрелок в синейформе выпрямился, у него в руке был револьвер немалых размеров.

Толстяк Джонни, вдруг сообразивший, что он единственный извсех присутствующих излагает историю, совсем не похожую на эту сказочку,которую только что рассказал ему коп, нашедший его «Магнум», тут же помрачнел.

— У меня есть разрешение, — сказал он.

— На хранение и ношение? — уточнил Делеван.

— Да.

— На тайное хранение?

— Да.

— Пистолет зарегистрирован? — спросил в свой черед О'Мейра.— Да или нет?

— Ну… я не помню уже.

— Он, может, был в деле, а ты этого тоже не помнишь?

— Мать твою. Я звоню своему адвокату.

Толстяк Джонни уже развернулся, но Делеван схватил его заплечо.

— Тогда встает вот какой вопрос: есть у тебя разрешение нахранение боевого оружия в тайнике с пружинным зажимом? — спросил он все тем жемягким, как будто мурлыкающим тоном. — Вопрос действительно интересный, потомучто, насколько я знаю, у нас в Нью-Йорке таких разрешений не выдают.

Полицейские смотрели на Толстяка Джонни, Толстяк Джоннисмотрел на них. Так что никто не заметил, как Роланд перевернул табличку надвери. Было «ОТКРЫТО», стало «ЗАКРЫТО».

— Возможно, мы и сумеем все это как-то уладить… если найдембумажник этого джентльмена, — пообещал О'Мейр. Сам Сатана не сумел бы солгать стакой искренней убедительностью. — Быть может, он просто его уронил. Случайно.

— Я же вам говорил! Не знаю я ни про какой бумажник! Пареньпросто головонькой повредился!

Роланд нагнулся.

— Вот он. Я вижу. Он его прижимает ногой.

Он сказал неправду, но Делеван, который так и держалТолстяка Джонни за плечо, отпихнул его так быстро, что уже невозможно былоопределить, прижимал Джонни ногой бумажник или не прижимал.

Пора.

Роланд беззвучно рванулся к прилавку, когда оба стрелканаклонились, заглядывая под стойку. Стояли они очень близко друг к другу, иголовы их почти что соприкасались лбами. О'Мейра по-прежнему держал в правойруке револьвер продавца, который он вытащил из тайника под прилавком.

— Черт возьми, точно! — в возбуждении воскликнул Делеван. —Я его вижу!

Роланд быстро взглянул на мужчину, которого они называлиТолстяком Джонни, просто чтобы убедиться, что тот не станет трепыхаться исоздавать ему сложности. Но Толстяк Джонни лишь стоял, привалившись к стене, —на самом деле, вжимаясь в стену, как будто стремясь втиснуться в нее ипросочиться на ту сторону, — руки его безвольно висели по бокам, а выпученныеглаза прекратились в два уязвленных «ноля». Он напоминал человека, которыйникак не может понять, как же так вышло, что его гороскоп на сегодня непредупредил его поберечься.

С его стороны никаких проблем.

— Да! — радостно отозвался О'Мейра. Полицейские уставилисьпод прилавок, опершись руками о колени. О'Мейра поставил одно колено на пол ипотянулся за бумажником. — Я тоже вижу…

Роланд сделал последний шаг. Одной рукой он зажал правующеку Делевана, другой — левую щеку О'Мейры, и неожиданно Толстяк Джонни Холденпонял, что день, который и так казался ему препоганым, на самом деле во сто разхуже. Этот псих в синем костюме столкнул копов лбами так сильно, что дажепослышался глухой звук, как будто два камня, обмотанные войлоком, ударилисьдруг о друга.

Полицейские свалились. Человек в очках в золотой оправевыпрямился, направив на Толстяка Джонни «Маг» 375 калибра. Нацеленное дуло егоказалось таким широким, что в него вполне поместилась бы космическая ракета.

— Нам ведь с тобой неприятности не нужны, правда? — спросилпсих безжизненным голосом.

— Нет, сэр, — быстро ответил Толстяк Джонни. — Не нужны.

— Стой, где стоишь. Если вдруг вздумаешь оторвать задницу отстены, можешь сразу прощаться с жизнью. Понятно?

— Да, сэр. Понятно.

— Хорошо.

Роланд растащил полицейских порознь. Оба живы. Это хорошо.Не важно, что они медлительны и ненаблюдательны, они все же стрелки. Они хотелипомочь незнакомцу в его затруднении. Роланд не хотел убивать своих.

Но ведь раньше он убивал, правда? Да. Разве Алан, ихпобратим, не погиб под дымящимися револьверами Роланда и Катберта?

Не сводя глаз с продавца, он нащупал бумажник под прилавкомноском туфли от «Гуччи», которые носил Джек Морт, и поддал его ногой. Он вылетелиз-под прилавка со стороны продавца. Толстяк Джонни подпрыгнул на месте изавизжал, как нервная девица при виде мыши. В какой-то момент его задницавсе-таки оторвалась от стены, но стрелок этого не заметил. Вернее, не обратилвнимания. Ему совсем не хотелось стрелять в этого толстяка. В конце концов,если прижмет, можно будет просто швырнуть в него, как топорик, этот громадныйревольвер, потому что если стрелять из такой бандуры, то на выстрел сбежится,наверняка, пол-округи.

— Подними его, — сказал стрелок. — Медленно.

Толстяк Джонни потянулся вниз, а когда подхватил бумажник,вдруг громко выпустил газы и вскрикнул. Роланд понял, что продавец принял этотзвук, им самим же и выпущенный, за грохот выстрела и решил, что его час настал.

Когда Толстяк Джонни выпрямился, все лицо его было залитокраской. Впереди на брюках растеклось большое мокрое пятно.

— Положи кошель на прилавок. То есть, бумажник.

Толстяк Джонни сделал как велено.

— А теперь патроны. От «Винчестера» сорок пятого калибра. Ичтобы я видел руки твои все время.

— Мне нужно руку в карман опустить. У меня там ключи.

Когда Толстяк Джонни отпер, а потом выдвинул ящик спатронами в коробках, Роланд призадумался.

— Дай мне четыре коробки, — наконец сказал он. Он дажепредставить себе не мог, куда он денет потом столько патронов. Ему столько явноне нужно. Но все-таки он не сумел побороть искушения и не забрать себе какможно больше.

Толстяк Джонни выложил коробки на прилавок. Роланд открылодну, все еще не в силах поверить, что это не шутка или не подделка. Но этобыли настоящие пули, новенькие, сверкающие, без единой царапинки, не бывшие вупотреблении, ни разу не перезаряженные. Он вытащил один патрон, рассмотрел егона свету и положил обратно в коробку.