Он не стал умолять эту ведьму. Во-первых, все равнобесполезно. Во-вторых, раз бесполезно, то зачем еще унижаться. Он и так прожилжизнь унизительную, так что незачем унижать себя еще больше в последние ееминуты. Больше у него ничего не осталось — только несколько минут. Всезакончится, когда эта узкая полоса света скроется за горизонтом и придет времяомаров.

Он давно перестал надеяться на то, что случится чудо иОдетта вернется в самый последний момент, как, впрочем, и на то, что Деттавсе-таки сообразит, что, если Эдди умрет, она почти наверняка застрянет в этоммире уже навсегда. Еще пятнадцать минут назад он тешил себя надеждою, что онапросто решила его попугать; теперь надежды его иссякли.

Ну, это все-таки лучше, чем медленное удушение, утешал онсебя, но, насмотревшись за столько дней на этих мерзостных омарчиков, он уже небыл уверен в том, что же на самом деле лучше. Он очень надеялся, что сумеетумереть без воплей. Вряд ли это вообще возможно, но он все-таки постарается.

— Сейчас они выползут, беленький! — завизжала Детта. —Сейчас-сейчас! Славный сегодня их поджидает ужин, такого они еще не едали!

Все это — не пустые угрозы, чтобы просто припугнуть. Одеттане возвращалась… не было и стрелка. Это последнее обстоятельство и добило его.Он был на сто процентов уверен, что за время этого долгого перехода по пляжуони с Роландом сделались… ну, скажем, товарищами, если не братьями, и чтоРоланд хотя бы предпримет попытку его спасти.

Но Роланд не приходил.

Может быть, это не потому, что он не хочет прийти. Бытьможет, он просто не может. Он, может быть, умер, или его пристрелил охранник ваптеке… вот черт, это будет большая хохма, если последнего в мире стрелкаприкончит какой-нибудь жлоб из службы охраны!.. или он попал под машину. Бытьможет, его уже нет в живых, и дверь исчезла. Быть может, она поэтому такоборзела. Потому что терять ей нечего.

— Сейчас повыползут! — крикнула Детта, и Эдди увидел, чтоему больше незачем переживать о своей сетчатке, потому что последние отблескисолнца скрылись за горизонтом, оставив после себя лишь бледные блики.

Он уставился на море, а в глазах его постепенно гаслоотражение последнего света дня. Эдди ждал, когда первые омары выползут на берегиз волн.

12

Эдди попытался отдернуть голову, но не успел. Омар отхватилклешней кусок мяса с его лица, превратив левый глаз в студенистую массу иобнажив кость, сверкнувшую в сумерках белым пятном… а Воистину Гадкая Теткарасхохоталась…

Прекрати! — приказал себе Роланд. Думать так — это хуже еще,чем беспомощность: это просто безумие. И вовсе не обязательно, что так всебудет. Быть может, еще есть время.

И время было еще. Пока. Когда Роланд в теле Джека Морташагал по Сорок-Девятой, размахивая руками, не отрывая целеустремленных глаз отвывески «АПТЕКА» и не обращая внимания на взгляды прохожих и на то, как онишарахаются от него, в мире Роланда нижний край солнца еще не коснулся линиигоризонта, там, где море сливается с небом. Это случится только минут черезпятнадцать. Если для Эдди настанет время мучений и боли, оно пока еще впереди.

Хотя Роланд не стал бы с уверенностью утверждать. Он зналтолько, что время в обоих мирах движется с разною скоростью, и там сейчасбольше времени, чем здесь, и хотя здесь солнце пока высоко, тешить себянадеждой, что и там до заката еще далеко, было бы непростительною ошибкой… адля Эдди — вообще смертельной, ведь тогда ему предстоит погибнуть вневообразимых муках, которые Роланд снова и снова, сам того не желая, пыталсясебе представить.

Он едва себя сдерживал, чтобы не оглянуться и не посмотреть,как там дела. Но он не осмеливался. Знал, что нельзя. Нельзя.

Голос Корта бесцеремонно ворвался в его размышления: То, чтоты можешь держать под контролем, держи под контролем, слизняк. Пусть всеостальное, тебе неподвластное, идет, как идет. И если тебе суждено потерпетьпоражение, прими его, но с оружием в руках.

Да.

Но иной раз это трудно.

Очень трудно.

Он наверняка обратил бы внимание и понял, почему прохожиетак на него глазеют и шарахаются во все стороны, если бы не был так отчаяннососредоточен на том, чтобы как можно скорее закончить свои дела в этом мире иубраться отсюда ко всем чертям. Но это вряд ли бы что-нибудь изменило. Он такбыстро шагал по направлению к лавке под синей вывеской, где согласноМортоклопедии можно было найти столь необходимый телу его «Кефлекс», что,несмотря на набитые патронами карманы, полы пиджака Джека Морта разлетались,открывая оружейные ремни у Роланда на поясе. Он носил их не так, как их прежниевладельцы, аккуратно и прямо, а по-своему: крест-накрест низко на бедрах.

Покупатели, уличные музыканты и торговцы на Сорок-Девятойвоспринимали его точно так же, как и Толстяк Джонни: отчаянным головорезом.

Роланд добрался до аптеки Каца и вошел туда.

13

В свое время стрелок знавал колдунов, заклинателей иалхимиков. Одни были умными шарлатанами, другие — тупыми мошенниками, в которыхмогли поверить только еще более непробиваемые тупари (но в его мире всегда былизбыток простофиль и дураков, так что эти мошенники вполне могли заработатьсебе на жизнь, а большинство из них даже преуспевали), и лишь очень немногиедействительно были способны на те темные ритуалы, о которых с опаской шепталисьлюди: вызывать демонов и духов умерших, убивать проклятием и исцелятьнепонятными снадобьями. Одним из таких было создание, которое выдавало себя зачеловека по имени Флегг и которого Роланд всегда принимал за демона. Роландзнался с ним недолго, и было это почти в самом конце, когда на страну егообрушились хаос и крах. Почти сразу за Флеггом возникли два молодых человекаотчаянного, но вместе с тем мрачного вида. Деннис и Томас. В то смутное времятроица эта лишь промелькнула в жизни стрелка, но он на всю жизнь запомнил, какФлегг у него на глазах превратил докопавшегося до него человека в воющуюсобаку. На всю жизнь запомнил. А потом появился и человек в черном.

И еще — Мартен.

Мартен, который соблазнил его мать, пока отца не было дома.Мартен, который послал Роланда на смерть, но вместо этого лишь добился, что тотстал мужчиной раньше положенного срока. Мартен, с которым, как подозревалРоланд, ему еще раз предстояло встретиться на пути к Башне… или в самой Башне.

Одним словом, на основании личного опыта общения с магами иколдунами, Роланд думал увидеть в аптеке Каца совсем не то, что увидел.

Он думал, что это будет полутемная комнатушка, освещеннаяслабым светом свечей, забитая горькими испарениями и горшками с неизвестнымипорошками, снадобьями и приворотными зельями, большинство из которых покрытовековым слоем пыли и затянуто паутиной. И посреди всего этого будеткакой-нибудь человек в капюшоне, который может быть даже опасным. И когдаРоланд увидел, что за большими стеклянными витринами непринужденно расхаживаютпокупатели, как в какой-нибудь самой обычной лавке, он решил, что это какое-тонаваждение.