— Да не тебя, — буркнул калика. Томас по дуновениювоздуха ощутил, что калика пренебрежительно отмахнулся, — а твоего друга.

— Друга? — вскипел Томас.

— Ну да. Которому ты коня подарил.

— Я дарил пояс, а коня у меня бесчестно выиграли!

Кто-то пробежал поверху, потом вблизи о землю шлепнуло.Сквозь неплотную тучу проникал слабый свет. Томас рассмотрел сгорбленную фигуру,кончики рожек светились белыми точками. Чтобы не промахнуться, подумал онмстительно. Прямо между этих двух светлячков...

— Ты что ж бегаешь как крыса? — сказал Олегбрезгливо. — У тебя ж крылья!

Голос Иареда раздался испуганно сварливый:

— Я ж говорил, боюсь высоты. Но иным сперва бы вымытьсвой палец, прежде чем указывать на мои пятна! А то я знаю таких, кто вовсебоится летать...

Томас знал, что это уж никак не калика, тот всегда сидит наЗмее на самом загривке, даже не держится, разве что одними ногами, но Олегкак-то стушевался, что-то промямлил, словно поганый черт угодил в больноеместо, а потом сказал поспешно:

— За меч и посох спасибо. Доспех не проиграл?

— Да кому он здесь нужен? — удивился Иаред. —Вот лежит, я так и не придумал, как его использовать! Совершенно бесполезноежелезо.

Олег кивнул:

— Согласен. Вот уж не думал, что буду в чем-то согласенс христианином. Хоть и чертом.

Томас, обезумевший от счастья, спешно облачался в доспехи.Луна высунулась наполовину, но привыкшие глаза ловили все отблески света. Томаседва не целовал покореженное железо, любовно прилаживал на себе, становясьпохожим снова на прежнюю железную статую. Олег вперил задумчивый взор вгорбатого черта:

— Давненько я в руки костей не брал...

Томас оглянулся непонимающе, но Иаред сразу переменился влице:

— Нет! Ни за что.

— Всего пару раз, — предложил Олег.

— Нет!

— Я дам фору, — сказал Олег с надеждой.

— Я... дал зарок уже не играть.

Олег вскинул брови:

— Давно ли?

— Э-э-э... только что. Мне бабушка всегда говорила, азартныеигры до добра не доведут.

— Так ты ж вроде должен чинить зло, — удивилсяОлег.

— То другим, — объяснил Иаред. Он начал пятиться,стараясь делать это незаметно. — Но не себе, родному, любимому... Нет-нет,играть не стану.

Томас, уже одетый, переводил взор с одного на другого:

— О чем вы?

— Можешь даже пользоваться чарами, — разрешилОлег. — А я не буду.

На лице Иареда проступило колебание, но еще раз посмотрел нарыжеволосого, поймал взгляд зеленых, как трава, глаз, сказал еще поспешнее:

— Нет!.. Но я помогу, если что хотите. На что хотелииграть?

— На коней, — ответил Олег и добавил, — дляначала. Мне любого... из рожденных в лаве, а Томасу милее тот, прежний. Какпамять, что бьют не тех, кто играет, а кто проигрывает.

Иаред попятился, исчез в клубе дыма с воплем:

— Достану!.. Но играть не буду!

Олег проводил его плотоядным взором, в котором былосожаление:

— А жаль... Я бы под орех, голышом бы, он у меня не то,что коней... самого бы поставил... гм... ладно, забудем.

Томас с наслаждением развел плечи, подвигал лопатками.Доспехи как влитые, даже вмятины исчезли. Ремни поскрипывают, перевязь плотноохватывает плечо и грудь, тяжелый меч надежно закреплен за спиной. Ногиупрятаны в железо, теперь сколько угодно спотыкайся, пальцы в кровь не собьет.

Луна выползла из-за туч, мертвенный свет залил острые, какзубы волка, камни. Мир был гол и страшен, Томас смотрел исподлобья,набычившись, рука дергалась к рукояти меча.

Два красных коня с большой высоты неслись в их сторонубыстро, крылья уже не хлопали, а только сдерживали напор встречного ветра,гасили скорость. Оба коснулись земли в сотне шагов, дальше не скакали, атормозили всеми четырьмя, из-под копыт с шипением взвились целые снопыоранжевых искр. Крылья трещали, но оба коня остановились прямо перед Томасом иОлегом.

— Быстро, — сказал Олег напряженно. — Своегоконя ждешь?

Он к чему-то прислушивался, Томас поспешно полез на другогоконя, запутался в незнакомом стремени, едва не упал, а вдали уже возник тяжелыйгул, земля начала вздрагивать. Сильная рука ухватила Томаса за шлем, онвскарабкался в седло, сарацинское по виду, над ухом свирепый голос Олегагаркнул:

— Иаред, ты здесь?

— Здесь, господин, — раздался смиренный голосок.

— Заглядывай при случае. Я твой должник!.. Да исыграем... надеюсь.

Он повернул коня, ударил пятками, тот завизжал отнеслыханного оскорбления, дико завращал глазами. Томас даже отшатнулся, когдарядом крылья ударили с такой силой, что раздался хлопок, будто гигантскимкнутом распороли полотно. Тугая волна едва не сбила с седла, а конь с каликойпрямо с места прыгнул в воздух. Красные крылья били часто и мощно, но уносилсяс такой скоростью, что Томас в страхе дернул поводья своего коня:

— Ну, быстрее же!... Вон у тебя какие крылья!.. Ты жкороля все-таки несешь, а не черта горбатого... Неужто допустишь, чтобы тебяобогнали?

Конь оскорблено фыркнул. Томас едва успел пригнуться ивцепиться крепче, как мощным толчком вжало в седло, будто он спрыгнул на него согромной высоты, на голову и плечи обрушился плотный, как мешки с песком,воздух.

Если бы не доспехи, успел подумать, встречный ветеррастерзал бы на клочья. А так только в щели врываются острые, как ножи, струивоздуха, в голове под шлемом свист, что превратился в комариный писк. Потомснова загудело как шмель, наконец Томас сумел открыть слезящиеся глаза.

Они неслись по длинной дуге вверх, а вниз уходила отвеснаячерная с коричневым стена. Изредка вспыхивало, словно лунный свет отражался вблестящих гранях драгоценных камней, слюды или угля. Слева несся, часто хлопаяпо воздуху крыльями, яркокрасный конь с Олегом на спине.

Томас проследил за ним взглядом, понял, куда летят,осмелился пришпорить коня. Тот захрипел, крылья застучали как у ветряноймельницы под ураганом, седло заскрипело, сдвигаемое могучими мышцами, далекийуступ начал приближаться.

Томас сжался, за дерзость можно поплатиться, но копыта сгрохотом опустились на выступ, рядом замелькала отвесная стена. Затошнило отмелькания, он вцепился в седло и едва не зажмурился, а когда стук копыт почтиумолк, открыл глаза и, поспешно соскользнул с коня.

Сверху обдало ветром, конь калики обрушился рядом, пробежал,гася распахнутыми крыльями встречный ветер. Томас крикнул: