– Откуда мне знать? – пожал плечами капитан.

Зазвонил телефон. Зотова подняла трубку.

– Да, я слушаю, – почти выкрикнула она и тут же, извинившисьперед Савченко, ушла в другую комнату.

Разговор продолжался минуты три, капитан не слышал ни слова.Вернувшись, Амалия Петровна достала из пачки еще одну сигарету. У нее заметнодрожали руки. Глубоко затянувшись, она произнесла:

– Так вы, Константин Сергеевич, хотите знать, что произошлона самом деле? Извольте, я расскажу. К нам на «скорой» доставили беременнуюженщину с мертвым плодом. Ей срочно нужно было стимулировать родовуюдеятельность, иначе она могла погибнуть. Но женщина эта из больницы сбежала,без одежды, в больничном белье.

Зотова говорила быстро и резко, с какими-то каркающимиинтонациями.

– А почему из центра Москвы понадобилось везти ее в нашгород? – мрачно спросил Савченко.

– Ну, во-первых, в Москве сейчас закрыта треть роддомов – наремонт, на дезинфекцию и так далее. В таких случаях обычно везут в специальныйроддом, а их вообще мало. У нас хорошие специалисты, с нами связались, местабыли. Мы Московская область, а не Владивосток. Так что ничего необычного.

– Но пострадавшая сообщает, что ее усыпили. Это законно?

– У нее началась истерика, когда ей сообщили о смерти плода,пришлось сделать инъекцию успокоительного препарата. Она заснула. Поймите,бывают ситуации, требующие немедленного вмешательства. Здесь была именно такаяситуация.

– А если плод живой? Такое возможно? Ведь женщина пришла вмилицию своими ногами и, судя во всему, вовсе не была похожа на умирающую. Унее даже хватило сил написать заявление.

– Ну, в нашем деле тоже возможны ошибки. Однако лучшеперестраховаться.

– Хорошо. Женщина из больницы ушла, показав тем самым, чтоот вашей помощи отказывается. Зачем ее потом искали?

– Никто ее не искал. Мало ли кто и зачем мог зайти вбольничный подвал? Санитары, слесари, столяры – кто угодно.

– Да, конечно. Столяры постолярничать зашли. Ночью. Неспалось им, столярам. – Савченко поймал себя на том, что теряет терпение.Ответы Зотовой загоняли капитана в тупик.

Возможно, если бы не тот их разговор двухлетней давности,если бы не странный крутеж иномарок вокруг больницы и, наконец, если бы не этизлосчастные сорок миллионов, переведенные за двадцать месяцев на его отделение,которые он распределял на премии и отпускные своим ребятам, самого себя,конечно, тоже не обижая, – если бы не все это, он бы махнул рукой и обошелсяофициальной отпиской. Но было и еще одно обстоятельство. Полянская Е. Н. – недомохозяйка, не ларечница. Она журналистка, работает в известном журнале. Аесли она обратится к кому-нибудь еще? Если начнут копать? Что могут накопать навверенной ему территории – один Бог знает. Ну, и Зотова, конечно, тоже знает, иэти, на иномарках… Только он, лопух, в счастливом неведении.

Да, в том, что неведение это – счастливое, капитан уже несомневался. Однако кушал же он их подачки, да не один, а всем отделением. Таккушал, что морда теперь в дерьме.

– Я сварю еще кофе. Или, может, коньячку? – услышал капитанголос Зотовой.

– Спасибо, Амалия Петровна, не откажусь. Кофе у васотличный. А вот коньячку не надо.

Оставшись один, капитан принял решение и, когда Зотовавернулась с подносом, сказал:

– Давайте, Амалия Петровна, так договоримся. Будем считать,что по заявлению я все проверил. Ваших слов достаточно. Вы в своей областиспециалист. А вот с теми двумя ставками надо кончать. Непорядок получается.Нехорошо. Конечно, моим ребятам премии не мешают, но дело это скользкое.

– Деньги эти не мешали не только вашим ребятам, но и вамлично, дорогой вы мой Константин Сергеевич. Так ведь? Что же сейчас,государство больше платить стало? Два года брали, не брезговали, а теперьиспугались. Я же вам объяснила, бояться совершенно нечего. Все законно.

Савченко почувствовал, как кровь приливает к лицу. Он встал.

– В общем так, Амалия Петровна. Мы с вами все выяснили.Будем считать разговор оконченным. Денег больше не переводите. – Он развернулсяи направился к двери.

– Постойте, Константин Сергеевич. Вы кофе не допили. –Зотова встала и взяла его за локоть. – Вы хотели узнать, что в больницепроисходит. Извольте, я расскажу.

Капитан осторожно убрал ее руку.

– А что, собственно, может происходить в больнице? Людей лечат.Я в медицине не разбираюсь. Всего доброго.

– Значит, все-таки боитесь, – сочувственно покачала головойЗотова. – И правильно делаете, – добавила она чуть слышно и открыла входнуюдверь. – До свидания, Константин Сергеевич. Спасибо, что зашли. Очень была вамрада. Навещайте меня, старуху, иногда. Большой привет Маше, Ванечке и всейвашей семье.

Редакция журнала «Смарт» занимала два этажа в многоэтажномздании на Хуторской улице, за Савеловским вокзалом. Еще совсем недавно этотогромный стеклянный урод, подрагивающий от проезжающих прямо под нимэлектричек, был безраздельной вотчиной ЦК ВЛКСМ, частью издательского комплекса«Молодая гвардия». Каждый этаж был занят молодежным журналом – от «Молодогокоммуниста» до «Юного натуралиста».

Двадцатиэтажный, насквозь прозрачный журналистскиймуравейник одним боком выходил на Савеловскую железную дорогу, а тремя другими– на какие-то склады, казармы и гаражи. В здании было четыре лифта, частоломались

Все одновременно.

В конце восьмидесятых некоторые редакции стали сдавать частьсвоих кабинетов в аренду разным новым изданиям. Постепеннокомсомольско-молодежные журналы переставали существовать, на какое-то время ихвытеснила порнография, но и она скоро прискучила свободному рынку – все хорошов меру.

В итоге получилась каша из разных изданий, процветающих инищих, солидных и непристойных, фашистских и православных. Одни этажизаполнились компьютерами, шикарной офисной мебелью, длинноногими секретаршами.На других был разор и запустение, старые матерые журналисты пили водку, курилидешевые сигареты и готовы были ухватиться за любую, самую паскудную работенку,лишь бы деньги платили.

Для Лены Полянской этот стеклянный урод был родным домом.Здесь она проходила практику, когда училась в университете, здесь во многихжурналах печатала свои статьи и очерки. На каждом этаже у нее были знакомые,приятели, друзья.

Два этажа, занятые редакцией журнала «Смарт», были самымишикарными во всем здании. Комсомольский дух прежних обитателей выветрилсясовершенно, и пахло теперь как в богатом капиталистическом офисе –гигиеническим парфюмом, кондиционированным озоном, дорогой туалетной водой.