– Выясню – расскажу.

– Как собираешься выяснять?

– Понятия не имею.

– Слушай, Лен, я вспомнил. У папашки знакомый «важняк» есть,ну, следователь по особо важным делам. На Петровке работает. Кротов СергейСергеевич. Мы с ним лет сто назад вместе отдыхали, в Ялте, предки тогда еще оКанарах и не помышляли. Так вот, у папашки, ты ведь знаешь, разряд по шахматам.У Кротова тоже. На этом они и сошлись. Потом еще несколько раз в Москвевстречались, он к нам в гости приходил с женой. Жена у него – балерина,красивая, но стервозная. Кажется, у меня в записной книжке был его телефон.

Они остановились у светофора, и Гоша быстро перелисталмаленькую, потрепанную книжечку.

– Вот. Нашел, – он протянул книжечку Лене, – перепиши.Позвони прямо сегодня, сошлись на папашку. А можешь и на меня.

Загорелся зеленый, но, проехав несколько десятков метров,они застряли в безнадежной пробке на пересечении Новослободской и Садового кольца.

– Ну все. Это на полчаса, – заверил Гоша. – А что у тебя задела в посольстве?

– Паспорт надо забрать, с визой. Меня опять Колумбийскийуниверситет пригласил.

– Везет тебе, Елена Николаевна, – вздохнул Гоша, – тыкоторый раз в Штаты летишь?

– Третий, – ответила Лена. Сквозь заднее стекло онавсматривалась в гудящее стадо застрявших в пробке машин.

– Да не нервничай ты, нету их, они нас потеряли, – успокоилее Гоша, расскажи мне лучше, какое у тебя было первое самое сильное впечатлениеот Нью-Йорка?

– Гошенька, прости, не могу я сейчас ничего рассказывать.Давай потом как-нибудь, ладно?

– Ладно. Только не забудь, обязательно расскажи – именно пропервое впечатление. Слушай, а ты к лекциям готовишься или так, импровизируешь?

– Готовлюсь, конечно. Только получается потом сплошнаяимпровизация. Им так интересней. Потому, наверное, и приглашают в третий раз.

– И когда летишь?

– Через неделю. Честно говоря, я хотела отказаться. Мне смоим пузом трудно читать лекции – соображаю медленно, устаю быстро. А там –сплошное общение, с утра до вечера. Теперь, конечно, полечу. Чем дальше от этихбандитов, тем лучше. Может, пока меня не будет, все и уляжется.

– Может, и уляжется, – задумчиво произнес Гоша, глядя взеркало. Среди машин он заметил «скорую», которая умудрилась каким-то чудомпрорваться сквозь пробку и стояла совсем близко.

– Лен, ты только не волнуйся. Там «скорая» сзади, справа.Может, не они? Мало ли в Москве «скорых»?

– Они, – сказала Лена, быстро взглянув туда, куда указывалГоша. – Сейчас из пробки выйдем, оторвемся.

– Нет. Я сейчас быстро выйду и сяду в троллейбус. А тебе,Гошенька, в это дерьмо лучше не лезть.

– И не думай. Здесь нельзя выходить. Сиди спокойно,оторвемся. А куда мне лезть, я сам уж как-нибудь разберусь.

Но Лена уже захлопнула заднюю дверцу снаружи.

* * *

Колян увидел, как она пробегает между машинами к тротуару.Он обернулся и крикнул Ржавому:

– Быстро вылезай и за ней! Опять уйдет! Ржавому, конечно, ненравилось, что фраерок командует, но он сам понимал – бежать придется ему.Колян хромой, Водила за рулем.

Лена стояла на троллейбусной остановке в небольшой толпе ине отрываясь смотрела на перекресток, на «скорую». Она увидела, как из кузовавыскочил человек и рванул к остановке.

Подъехал троллейбус. Человек бежал изо всех сил. Сквозьгудки и рев машин раздался оглушительный милицейский свист. Наперерез Ржавомубыстрым шагом шел постовой милиционер. Но в последний момент Ржавый успелвпрыгнуть в закрывающуюся дверь.

Троллейбус полз по Садовому кольцу. «Скорая» легко догналаего и ехала следом. А на небольшом расстоянии от «скорой» двигалась Гошина«Волга». Гоша хотел помочь Лене Полянской. И еще хотел приключений.

Получив в американском посольстве паспорт с визой, Ленавышла на Садовое кольцо и огляделась. Бандита, который успел вскочить втроллейбус, поблизости не было. Не было и «скорой». Зато она сразу заметила«Волгу».

Гоша широко улыбнулся, когда она открыла дверцу.

– Все, Ленка, уехали они. Этот, который за тобой рванул,крутился здесь еще минут двадцать, потом поговорил по сотовому телефону, сел в«скорую», и они все вместе куда-то укатили.

– Ну зачем ты влезаешь в это дело? – спросила Лена,усаживаясь рядом с Гошей.

– А мне интересно Куда поедем?

– На Пресню. Шмитовский проезд знаешь?

* * *

В добротном довоенном доме на Шмитовском жила тетка Лены,старшая сестра ее матери, Зоя Генриховна Васнецова.

Маму свою Лена не помнила, знала только по фотографиям и сдетства пыталась поймать в лице тети Зои что-то такое, что помогло быпредставить маму живой. Но отец говорил – сестры не были похожи ни капли.Младшая, Елизавета, была маленькая, худенькая, нежная – девочка-мотылек. И насвои любимые горные вершины она взлетала легко, как мотылек, и всю своюкороткую двадцатипятилетнюю жизнь прожила легко и радостно.

Зоя была старше на десять лет. Крупная, монументальная, онашла по жизни тяжелым, мужским шагом и, маршируя по-солдатски, поднималась кдругим вершинам – вершинам партийной карьеры.

Жесткость и непоколебимость, отпущенные на двоих сестер,достались старшей Зое, а на долю младшей, Лизы, выпали легкомыслие иженственность, которых с лихвой хватило бы на обеих.

Всю жизнь Зоя Генриховна проработала в Краснопресненскомрайкоме партии, дошла до должности первого секретаря, но тут как раз партии нестало. Не стало и мужа Зои Генриховны, Василия Васнецова, начальника отделакадров крупного московского завода. Детей не было, и Зоя осталась одна втрехкомнатной квартире. Единственное, что волновало и радовало ее, – это бурнаяобщественная деятельность. Она вмешивалась в жизнь улицы, делала замечаниядворникам и ларечникам, доводила до исступления продавщиц в молочном магазине,могла, как мальчишку, отчитать какого-нибудь гориллопдобного охранникакоммерческого банка или ночного клуба, к которому нормальный человек иподойти-то боится; могла даже ворваться в банк или казино и устроить скандализ-за того, что, машины на их стоянке перегородили тротуар, или из-за снятой сосвежеотремонтированного фасада мемориальной доски, гласившей: «В этом доме с1920 по 1921 год жил революционер Пупкин».

Кроме того, у нее хватало энергии кричать накоммунистических митингах, бесплатно, на общественных началах, распространятькоммунистические газеты и вести активную работу в совете ветеранов при жэке. Врезультате всего этого Зоя Генриховна постепенно превратилась из статной,властной красавицы в склочную, неопрятную старуху, почти что районнуюсумасшедшую.