Получалось, что все его желания уже исполнены.

– Как же так? Неужели мне и хотеть нечего? Так небывает.

Он снова провел рукой по деревянной фигурке и, едва пальцыкоснулись ее лица, вспомнил. Оксана! Оксана Копытина, красавица неприступная –вот кого он хотел. Файка ее ненавидела, даром что соседки, запрещала Кольке иголову поворачивать в ее сторону, но дурного слова сказать не могла: все знали,что Оксана своему Гришке не изменяет и держит себя с мужиками строго. Ниглазками поиграть, ни ресницами взмахнуть, ни повернуться игриво.

– Ну, русалка моя, выполняй обещание, – попросилНиколай, и веря себе, и не веря. Поднес фигурку к губам и шепнул: – Хочу, чтобыОксана согласилась… – И несколько слов совсем уж тихо пробормотал.

Ничего не случилось. Николай усмехнулся, покачал головой исделал несколько нерешительных шагов в сторону соседского дома. Чернышнаправился было за ним, но хозяин шикнул на него и, как только пес вернулся насвое место, быстро пошел в глубь двора.

Несколько минут спустя он уже стоял возле задней калиткиГришкиного двора. Открыть ее не составило труда – у Копытиных он бывал не раз.Без единой мысли в голове Николай приближался к темному дому, крепко сжимая вруке деревянную русалку.

Лай, раздавшийся слева, чуть не заставил его пуститься вбегство, но тракторист вовремя опомнился. Зверь был в двух шагах от него и ужеготовился прыгнуть, но тут Николай негромко позвал:

– Раздор, Раздор!

Тот застыл на месте, наклонил черную голову и с подозрениемсмотрел на человека.

– Да ты что, Раздорушка, не узнал меня? Иди, иди,обнюхай. Вот молодец, вот хороший пес! Тихо, тихо, не шуми.

Появление собаки привело Николая в чувство. «Как же я забылпро Раздора-то, а? Во дурак! Ох и хорош бы я был, если б он меня искусал. Моесчастье, что сам Гришка из дому на лай не вышел».

От этой мысли у Николая пробежал по спине холодок. Здравыйголос рассудка приказал ему немедленно уходить, приласкав на прощанье чужогосторожевого пса, по глупости и лености не искусавшего соседа, нарушившего неприкосновенностьтерритории. Стоило Николаю принять такое решение, как дверь дома открылась, ина крыльцо шагнул человек.

Только осознание того, что собака все же бросится на него,если он побежит, остановило парня – первым его побуждением было метнуться ккалитке. Вышедший человек сошел со ступенек и направлялся в их сторону; Раздор,помахивая хвостом, стоял на месте, и Николай решился: потрепал собаку за ушами,подтолкнул ее к дому – мол, беги, возвращайся – и бесшумно, стараясь невыходить на освещенные луной участки, отбежал к кустам смородины и присел заодним из них. Русалка оттягивала карман, и Николай ругался матерными словами ина себя – за глупость, и на нее – за обман.

Человек подходил все ближе, пока не остановился неподалекуот кустов. «Ой, выдаст меня Раздор, – с тоской и страхом думалтракторист. – Придумать бы хоть что-нибудь…»

Придумать он не успел.

– Раздорка, зачем шумел? – спросил нежный женскийголос. – Что случилось, а?

Пес подошел к хозяйке, обернулся на кусты.

– Зачем меня разбудил? Шалишь? Или…

Оксана осмотрелась вокруг, но ничего подозрительного незаметила. Тихий ночной ветер пробежал по кустам, шурша листвой, и она судовольствием подставила ему лицо.

– Хорошо-то как! – невольно выдохнула она, а вследующую секунду заметила мужчину, поднимающегося из-за куста смородины.

Оксана негромко вскрикнула, но мужчина шагнул на освещеннуюлуной тропинку, и она узнала соседа, Николая-тракториста. Он молча смотрел нанее – рубашка расстегнута, штаны перепачканы в земле, в руке крепко сжимаетчто-то. Короткие светлые волосы взлохмачены, как шерсть на загривке у Раздора.

– Коля, ты что здесь? – тихо спросила Оксана и тутспохватилась, что сама она в одной ночной рубашке, даже платок сверху ненакинула. – Ой!

Она испуганно отступила назад, не сводя глаз сприближающегося соседа. Что-то странное было в его лице… и то, что он молчал…Второй порыв ветра принес с собой сладость – у кого-то из соседей вовсюблагоухали цветы, и она глубоко вдохнула зачаровывающий, тревожащий запах.

Почуяв что-то, Раздор глуховато заворчал, но хозяйка провеларукой по его спине, и он успокоился.

– Тише, тише, – шепнула Оксана.

Сосед уже был рядом с ней – высокий, красивый, непривычнонезнакомый в свете луны. Она молчала, только попыталась прикрыть руками грудь,которую почти не скрывала легкая ночная рубашка. Николай убрал в карман то, чтодо этого сжимал в руке, неторопливо, но властно отвел ее руки, мягко провелладонью по белоснежной коже, обнажил полную, красивую грудь. Оксана стояла недвигаясь, вдыхая его запах, словно опьянев от ночи, ветра, аромата цветов имужчины, ласкавшего ее. Он снял с нее рубашку – или она сама сняла ее? –сбросил свою – или она раздевала его? – мягко заставил опуститься вниз.Ощутив сильное мужское тело, Оксана закрыла глаза и негромко застонала,выгибаясь.

Раздор постоял немного, глядя на белые обнаженные фигурылюдей и прислушиваясь к их стонам, и, зевнув, улегся на траву.

Когда Николай вернулся домой, его трясло мелкой дрожью.Усилием воли он заставил себя успокоиться хотя бы внешне, но внутри бушевалабуря.

«Получилось! Все получилось!»

Он не мог выпустить из рук русалку, все поглаживал фигурку,а в памяти всплывала Оксана с запрокинутым лицом, полуоткрытыми влажнымигубами.

«Сбылось! Только загадал – а оно сразу же и сбылось…Господи, вот счастье-то привалило. Вот счастье-то…»

Он поглядел на мирно спящую Фаину – полноватую, с русымиволосами, выбившимися из косы, которую она всегда заплетала на ночь. Некстативспомнилось ему, как яростно она требовала называть ее бухгалтером после того,как Нина Никитична взяла ее помощницей в бухгалтерию сельсовета, и оченьобижалась на «счетовода».

«Пообижайся еще на меня, – злорадно думалНиколай, – Мигом загадаю что-нибудь… эдакое. Я теперь все могу! Все, чтони захочу, – все сбудется! Эх, жизнь-то настанет красивая, счастливая.Хотя вроде бы она и сейчас неплохая…»

Он сел возле окна и задумался. Жизнь у него, как ни крути, ив самом деле неплохая. На первый взгляд. Мужик он молодой, красивый. Дом есть,жена имеется, с кем выпить – тоже. Чего еще можно пожелать? Чтоб председательлаялся меньше? Чтоб Фаина стала поспокойнее, перестала его под каблукомдержать? Чтоб отец с матерью скандалить, наконец, прекратили? Так они людивзрослые, сами разберутся. Может, чтоб Файка мальчишек ему родила? Так это ибез всяких желаний осуществиться может, дело нехитрое.

Смутно казалось Николаю, что думает он не о том, и от этогоон сердился на самого себя. «Неужели нечего мне загадать русалке? Получается, ясчастливый человек?»