Возник экран.

Джанет Руэло и Пак Генералов сидели на кровати. Джанет былаобнажена, Пак – полураздет.

– По-прежнему неприятно? – спросила Джанет. Она держала рукуГенералова на своей груди.

– Не знаю… странно… – Пак глубоко вздохнул. – Ну почему онатакая большая?

– Так положено, – ласково сказала Джанет. – Расслабься.

– Ты пойми, ведь для меня это – извращение! – жалобно сказалГенералов. – Да еще Ким… то, что она сделала… это же…

– У меня организм устроен более тривиально, – успокаивающепоглаживая его по косе, сказала Джанет. – Поверь. Ты хотел расширить свойжизненный опыт? А если сейчас спешно не снять негативные впечатления – всепропало. Я думаю, мы начнем с чего-нибудь более привычного для тебя…

Алекс выключил экран. Постоял секунду, потом захохотал.Сказал, обращаясь то ли к Бесу, то ли к самому себе:

– Значит, блокируются генетически нарушенные эмоции?Оригинально…

Он лег на койку, зевнул. Очень хотелось снова посмотреть начертенка – может быть, и тот смог оценить иронию происходящего? А может быть –по-прежнему, сидел, пряча заплаканное лицо?

Но в конце концов это ничего не меняло.

Это тоже было небо.

Тянулись от горизонта до горизонта зелено-белые овальныелисты, дрейфующие в воздухе на высоте трех километров.

Облака, легкой дымкой клубящиеся под исполинскимикувшинками, казались мелкой пыльцой, падающей с изнанки листов. Таинственныйполумрак окутывал город, прикрытый от смертоносного светила живым щитом.Резвился в высоте флаер, старательно избегая приближаться к драгоценномузеленому покрывалу. Острые иглы небоскребов словно пригнулись, боясь оцарапатьмягкую плоть растений. Медленный дрейф кувшинок был почти неощутим для глаз.

Алекс смотрел в небо, и небо было неправильным.

Небывалым.

– Я не думал, что это действительно красиво, – сказал он. –Выглядит так, будто над планетой повис огромный дракон с поросшей мхом чешуей.

Лишь торговый автомат у ворот госпиталя слышал его слова.Яркая рекламная рожица на голографическом экране задумчиво нахмурилась. Если в продажеи были чешуя и мох, то предлагать их электронный продавец благоразумно не стал.

Тихий холл госпиталя был таким же умиротворяющим и уютным,как в любом человеческом госпитале. Стены – выкрашены в мягкие цвета, полпокрыт толстым ковром, свет приглушен. Японские или же выдержанные в японскомстиле гравюры изображали сцены из жизни первопоселенцев.

Приблизившись к информационному терминалу, пилот набрал своиданные и цель визита.

– Алекс Романов, вам разрешено краткое посещение, – вежливосообщил терминал. – Ожидайте сопровождающего…

– Дженни! – не дослушав робота, воскликнул он. Идущая похоллу женщина в оливковом халате остановилась, удивленно посмотрела на пилота.

Ее лицо осветилось удивленной улыбкой.

– Йоко, мы обсудим это позже, – сказала она своей спутнице,совсем еще юной девушке с признаками хирурга-спец. Не скрывая своеголюбопытства, девушка оглядела пилота, хмыкнула и двинулась дальше.

– Алекс? Какого… – женщина замолчала, понимающе кивнула. –Она в полном порядке. С ней работали наши лучшие врачи.

– Может быть, я хотел навестить тебя?

– Очень смешно.

Она покачала головой, подошла ближе.

– Правда.

– Если бы еще ты знал, что я вернулась в госпиталь. Ручаюсь,что нет. – Уотсон развела руками. – И даже если бы знал…

Какое-то неловкое молчание повисло в воздухе. Искрилсярадужными струями фонтан в центре холла, негромко журчала вода, прошли двестрогие, собранные, тихие как привидения медсестры-спец в мягкой обуви.Беззвучно пронеслись из приемного покоя носилки с постанывающим больным,молодой парнишка-санитар, сидя в откидном креслице, что-то успокаивающе емуговорил.

Если в мире и существовало более неудачное место длявзаимного подтрунивания, то найти его было бы сложно.

– Разумеется, не знал. Прости за неудачную шутку. – Алексвиновато развел руками. – Неужели надоело работать помощником следователя?

Коснувшись его ладони, женщина мягко повлекла пилота засобой.

* * *

Антисептическая обработка длилась по полной программе, пустьдаже человеческие болезни и не были опасны для пациентки. В палату их пустилилишь после пятиминутного цикла и тщательного контроля стерильности. Такая ужэто была пациентка, что планетарное правительство предпочиталоперестраховаться.

Обнаженное тело, лежащее в реанимационной камере, по-прежнемупоходило на человеческое, даже средняя пара конечностей казалась розыгрышем,проделкой неведомого шутника. Раненые руки и ноги уже выглядели нормально, нонаверняка регенерация сожженных плазмой суставов была еще впереди.

Цзыгу открыла глаза и посмотрела на посетителей.

Едва заметное подобие человеческой улыбки появилось на еелице. Наверное, ей и впрямь было приятно увидеть их. Или же бывшая компаньонкапринцессы продолжала имитировать человеческие эмоции?

– Третий день пытаюсь пробиться. Вышел из следственногоизолятора и сразу поехал в госпиталь. – Алекс виновато развел руками.

– Шпашибо, – шепеляво произнесла представительница чужойрасы, наверное, единственная, находящаяся сейчас на человеческой территории. Ееязык уже подвергся восстановительному курсу, но говорить было все-таки трудно.– Чушая благодарна шлугам…

Улыбка превратила последнее слово в горькую иронию.

– Всегда готовы услужить, Сей.

Такую форму имени теперь суждено было носить ей, потерявшейстаршую компаньонку. Видимо, навсегда. О возвращении в лоно родной цивилизациитоже предстояло забыть. Юные особи «пчелок» выбирали свой путь и своих спутницраз и навсегда. Может быть, в этом была сила, а может быть, и слабость ихцивилизации.

Отстранив пилота, бывшая помощница следователя-спец молчаподошла к больной, проверила какой-то датчик, удовлетворенно кивнула.

– Рассказать про остальных с корабля? – Алекс почему-тонадеялся, что это будет правильная тема. – Интересно? Навигатор, ну, тотчеловек-мужчина, с косой и раскрашенным лицом, уже нанялся на другой корабль… ине один, а с нашей женщиной-врачом.

Алекс с удовольствием отметил тень эмоций на усталом,измученном лице.

– Дикая шеншина…