– Вина наша, вы правы, – сказал Еремей, – поэтому сегодняшнее искупление, совершённое вашими варварскими руками, нам полагалось по праву… С этим я согласен… Но наша обнищавшая шляхта, которую как мерзость хочет стереть в порошок ваш социалист Милютин, возродится бедностью, работой, вашей тиранией. Её много погибнет, но то, что выйдет из испытательных огней, будет, как сталь, непобедимой и выносливой.

Провидение, дорогой пане, творит чудеса, какие не снились даже самым хитрым рационалистам; вот из людей, на собственной земле избалованных, бесполезных, бездельников, оно на чужбине, в изгнании создаёт мучеников, миссионеров, работников и исповедников правды. Я видел людей, которые шли со мной, прикованные одной цепью, которые вышли из дома, пали духом и черпали его в несчастье, и от несчастья окрепли.

Вы полагаете, что сто тысяч людей, из которых каждый в своей груди несёт частичку национальной правды, завоёванной веками, не производит эффекта, не оказывает влияния на ваши края? Вы ошибаетесь…

Вы хотели нас наказать, а подняли нас, освятили, сделали героями. Признание Польши и её прав не причинило бы вам такого вреда, как это её уничтожение и истребление.

Будущее покажет, как грубо вы ошибались, какой плодотворной была для нас каждая виселица, каждое поражение, каждая ваша пуля, каждое варварство ваших палачей.

Сахаров кипел, его губы дрожали, в голове путались мысли; он не мог сначала найти ответ.

– Вы говорите, что мы сгнившие, – добавил, улыбаясь, Еремей, – может быть; есть в природе существа, гниение которых даёт лечебный запах и силу; вы это знаете, как врач. Почему же не может быть народов, разложение которых пошло бы на пользу человечеству? Верьте мне, истории не делает ни Катков, ни ваши Милютины, они – исключение вечных законов, которые исполняются вразрез дерзким планам, по мысли Бога, ведущей человечество к прогрессу.

Никогда отступлением к пережитым истинам, таким, как ваша русская теория, не продвинешься вперёд; то, что прошло, никогда не может быть второй раз на верстаке; человечество идёт, вырабатывает понятия, обозначает цели и к ним беспрерывно стремится. Право прогресса есть вещью, которой никакой царский деспотизм выдержать не сможет; он будет ставить заграждения, чтобы вода поднялась, чтобы увеличилась сила и разбила то, что стоит препятствием.

Судьба Польши в руках Бога; вы пренебрегаете мученической кровью, сами не зная, что делаете; но если бы народу пришлось пасть жертвой, верьте мне, она будет плодоносной… а у наших руин больше будущего, чем у ваших зданий.

Историческая Немезида пусть доскажет остальное…

Конец

10 октября 1864.