Я ждал на террасе, разлегшись в шезлонге,вытянув ноги, временами посасывая джин-тоник из высокого стакана. Мне былохорошо — сладкой болью мазохиста. Когда кто-то появлялся из дверей, яприветствовал их дружелюбным взмахом руки и маленькой радугой, срывающейся внебес растопыренных пальцев. Забава была детская, и все улыбались. ПозевывающаяЮля увидев такое приветствие, взвизгнула и запустила ответную радугу. Минутыдве мы соревновались, потом выстроили дугу на двоих, довольно большую, уходящуюв лес. Юля сообщила, что пойдет искать горшочек с золотом, и гордо зашагала подразноцветной аркой. Один из терьеров послушно бежал у ее ног.

Я ждал.

Первой из тех, кого я ждал, вышла Лена.Веселая бодрая, в одном купальнике. Увидев меня, на миг смутилась, но тут жекивнула и побежала к воротам. Приятно было смотреть, как она двигается:стройная, пластичная, полная жизни. Сейчас окунется к прохладную воду,порезвится в одиночестве и с проснувшимся аппетитом вернется завтракать.

Следом появился Игнат. В купальных трусах ирезиновых шлепанцах.

— Привет, Антон! — радостно крикнул он.Подошел, подтянул соседний шезлонг, плюхнулся в него. — Как настроение?

— Боевое! — приподняв стакан, сообщил я.

— Молодец, — Игнат поискал взглядом бутылки,не нашел, потянулся губами к трубочке и по-свойски глотнул из моего стакана. —Слишком слабый мешаешь.

— Я вчера уже накушался.

— Это верно, тогда поберегись, — посоветовалИгнат. — А мы вчера весь вечер шампанское хлестали. Потом еще ночью коньякомдобавили. Боялся, голова разболится, но ничего. Обошлось.

На него даже обижаться нельзя было.

— Игнат, ты кем в детстве хотел стать? —спросил я.

— Санитаром.

— Чего?

— Ну, мне сказали, что медсестрами мальчики неработают, а я хотел людей лечить. Я и решил, что вырасту — буду санитаром.

— Здорово, — восхитился я. — А почему неврачом?

— Ответственность слишком большая, — самокритичнопризнал Игнат. — И учиться надо слишком долго.

— Стал?

— Да. На скорой помощи ездил, впсихиатрической бригаде. Со мной все врачи любили работать.

— Почему?

— Во-первых, я очень обаятельный, — объяснилИгнат, с тем же простодушием нахваливая себя. — Я могу и с мужчиной, и сженщиной так поговорить, что они успокоятся и сами согласятся в больницу ехать.А во-вторых, я видел, когда человек на самом деле больной, а когда видитневидимое. Иногда можно было пошептаться, объяснить, что все нормально иникаких уколов не требуется.

— Медицина многое потеряла.

— Да. — Игнат вздохнул. — Но шеф меня убедил,что в Дозоре я больше пользы принесу. Ведь так?

— Наверное.

— Скучно стало, — задумчиво произнес Игнат. —Тебе не скучно? Я уже на работу хочу.

— Я тоже, пожалуй. Игнат, а у тебя хобби есть?Вот помимо работы.

— А что ты меня пытаешь? — удивился маг..

— Интересно. Или это секрет?

— Какие у нас секреты? — Игнат пожал плечами.— Я бабочек собираю. У меня одна из лучших коллекций в мире. Две комнатызанимает.

— Достойно, — согласился я.

— Заходи как-нибудь, посмотришь, — предложилИгнат. — Со Светой заходите, она говорит, ей тоже бабочки нравятся.

Я смеялся так долго, что даже его проняло.Игнат поднялся, неуверенно улыбаясь, пробормотал:

— Пойду помогу завтрак готовить.

— Удачи, — только и выдавил я. Но все-таки неудержался и, когда наш светоносный ловелас подошел к двери, еще раз окликнулего:

— Слушай, шеф не зря о Светке беспокоится?

Игнат картинным жестом подпер подбородок.

Подумал:

— Ты знаешь, не зря. Она действительнонапряженная какая-то, все никак не расслабится. А ей ведь предстоят великиедела, не то что нам.

— Но ты старался?

— Спрашиваешь! — обиделся Игнат. — Вызаходите, честное слово, рад буду видеть!

Джин стал теплым, лед в стакане растаял. Натрубочке остался легкий отпечаток губной помады. Я покачал головой и отставилстакан.

Гесер, ты не можешь предусмотреть все.

Но чтобы сразиться с тобой не в магическомпоединке, конечно, об этом и думать смешно, сразиться на единственно доступномполе из слов и поступков, я должен знать, чего ты хочешь. Должен знать раскладкарт в колоде. И то, что у тебя на руках.

Кто в игре?

Гесер — организатор и вдохновитель. Ольга —его любовница, проштрафившаяся волшебница, консультант. Светлана — старательнопестуемый исполнитель. Я — одно из орудий ее воспитания. Игната, Тигренка,Семена, всех остальных Светлых можно в расчет не брать. Это тоже орудия, новторого плана. И рассчитывать на них я не могу.

Темные?

Разумеется, они участвуют, но не в явном виде.И Завулон, и все его подручные обеспокоены появлением в нашем лагере Светланы.Но впрямую они ничего сделать не могут. Либо пакостить исподтишка, либоготовить сокрушительный удар, который поставит Дозоры на грань войны.

Что еще?

Инквизиция?

Я побарабанил пальцами по подлокотникушезлонга. Инквизиция. Структура над Дозорами. Она рассматривает спорные случаи,наказывает оступившихся — с любой стороны. Она бдит. Собирает данные о каждомиз нас. Но ее вмешательство — редчайший случай, да и сила ее — скорее вскрытности, чем в боевой мощи. Когда Инквизиция рассматривает дело о достаточномогучем маге, она привлекает боевиков со стороны Дозоров.

И все-таки Инквизиция замешана. Я шефа знаю.Он из всего извлекает по меньшей мере две-три выгоды. И недавняя история сМаксимом, диким Иным, Светлым, ушедшим работать в Инквизицию, тому пример. Шефнатаскал в этом деле Светлану, дал ей уроки самоконтроля и интриги, но попутновыявил нового Инквизитора.

Знать бы, к чему готовят Светлану!

Пока я иду в темноте. И что самое страшное —удаляюсь от Света.

Я надел наушники, закрыл глаза.

В эту ночь дивным цветом распуститсяпапоротник,