Ни единого постороннего на улицах – только там и сям стоятшпалерами пешие и конные гвардейцы, отовсюду несется четкая, рассыпчатая дробьбарабанов, свистят полковые флейты и трубят кавалерийские рожки.

– Министерство полиции! – на скаку прокричал граф, тычарукой.

Угрюмое четырехэтажное здание из бурого камня, окна кое-гдевыбиты, вокруг в шесть рядов стоят хмурые гвардейцы, но не заметно ни военныхдействий, ни пожара. И правильно – такие дома следует занимать со всемприлежанием, дабы ни одна интересная бумажка из множества там скопившихся непропала для нового царствования…

Они вскачь подлетели к огромному красивому дворцу,выкрашенному в светло-зеленый цвет, с белыми колоннами, светло-коричневой крышей,стрельчатыми башенками и многочисленными статуями перед входом. Они изображали,сразу видно, представителей всех Сословий, Гильдий, а также благородных дворян,как титулованных, так и обычных, а потому Сварог без особых раздумий догадался,что это и есть Дворец Ласточек, служащий пристанищем слабому ростку здешнейдемократии.

Впрочем, с ростком демократии обращались весьмабесцеремонно: во дворе и на широченной парадной лестнице не протолкнуться былоот господ гвардейцев в разноцветных мундирах, над коими витал явственный ароматспиртного. Большинство из них стояли с клинками наголо, бессмысленно и широкоухмыляясь от общей торжественности момента, – и дружно приветствовалиСварога нечленораздельным ревом, вспугнувшим гнездившихся на фронтоне ласточек,от каковых дворец, надо полагать, и получил свое название.

Сжав губы, ничего не видя вокруг, он шагал вверх по лестнице– в алой мантии и серебряной хелльстадской митре, как и было задумано Раганом,резонно полагавшим, что именно эта корона из Свароговой коллекции способнаоказать самое убедительное воздействие на смятенные умы народныхпредставителей. Перед ним неуклюже расступались, звеня оружием, вскидываяклинки в некоем подобии салюта, обдавая свежим перегаром, пуча глаза.И кто-то в синем мундире бежал впереди, то и дело оглядываясь спочтительным ужасом в глазах, расталкивая замешкавшихся прикладом изукрашенногогвардейского мушкета, кто-то неотступно сопровождал по пятам, отталкиваятянувшиеся к Сварогу руки, отводя клинки, способные, чего доброго, выколотьглаз королю.

Залы, коридоры, залы, коридоры… Повсюду пьяная гвардия,отшатывавшаяся к стенам. Перед высоченной двустворчатой дверью, украшеннойвеликолепной резьбой, кто-то деликатно придержал Сварога за локоть, и оностановился. Возникший из-за спины Раган чуть приоткрыл одну половинку двери,прислушался, жестом пригласил Сварога. Тот приблизился.

В щелку видно было, что в огромном зале, на белокаменныхскамьях, установленных этаким амфитеатром, сидит множество разнообразногонарода – чем ближе к уровню пола, тем знатнее, чем выше, ближе к потолку, темпроще. Но лица у всех были словно бы одинаковые – бледные, застывшие,испуганные маски, наспех отштампованные скульптором-халтурщиком. Стоялатягостная тишина, и человек на овальном возвышении звучно, выразительно, громкои проникновенно зачитывал манифест.

Того же содержания, что и многочисленные листовки, которыена глазах Сварога во множестве расклеивали по стенам, углам, фонарным столбам итумбам. Ему даже не было нужды слушать, он прочитал творение герцога Лемара ещев Равене. И, надо сказать, остался доволен. Вот только о злодейском убийствекоролевской фамилии в первоначальном варианте не было ни слова – кто же могзнать? – но кто-то, мало уступавший Лемару в красноречии и убедительности,уже здесь вписал недостающее, тонко уловив особенности стиля герцога. Сварогмашинально подумал: «Надо потом поинтересоваться, кто писал – человек нужный,безусловно…»

Злодейское убийство всей королевской фамилии… безутешнаядержава… невозможно допустить и тени хаоса перед лицом козней известных своимковарством сопредельных государств… законность и преемственность власти…государственная мудрость лучших представителей дворянства, Сословий, Гильдий инарода, вручивших корону королю Сварогу Первому, известному своимблагородством, добротой и неутомимой энергией… пути к процветанию, довольству ивсеобщему счастью… солнце надежды, воссиявшее над страной…

И все такое прочее. Гладкие обороты, красивые словеса, теньугрозы, дохнувшая на собравшихся, щедрые обещания и клятвенные заверения,милости и послабления…

– Пора, ваше величество, – прошелестел над ухомтребовательный голос Рагана.

Сварог двинулся вперед, прошел под сотнями испуганныхвзглядов, поднялся на то самое возвышение и прочно утвердился на нем, обеимируками опираясь на рукоять топора, подняв голову, чувствуя, как лицо сталозастывшей маской, почти такой же, как у всех этих, в зале…

Посреди мертвой тишины чеканно прозвучали слова человека взолотом шитье, опустившего руку с манифестом:

– В соответствии с добрыми старыми традициями королевстваСнольдер любой, кто считает короля Сварога Первого недостойным взойти на трон,может заявить об этом открыто и честно!

Улиточки-секунды снова пустились в странствие. Тишина былатакая, что слышно, казалось, как первый солнечный лучик ползет по белойколонне.

В огромном зале не нашлось самоубийц. Ни единого.И вдруг («Наверняка, – подумал Сварог, – по чьему-то знаку»)сборище народных представителей взорвалось отчаянным многоголосым воплем:

– Да здравствует король!!!

«А все-таки вы – мразь», – подумал он грустно, глядя,как взлетают в воздух шляпы и шапки, как надрываются крикуны…

Сварог ожидал чего угодно – ну, скажем, кружевных подвязок,с милой непосредственностью оставленных балеринами меж особо секретных докладовна высочайшее имя; кошечек с бантами на шеях, игриво гонявших по полунезаполненные офицерские патенты; россыпи орехов, которые его величество кололБольшой королевской печатью. Чего-то вроде. Но действительность превзошла всеего самые смелые догадки и предположения.

Королевский стол был девственно пуст. Совсем. Ни вполудюжине вместительных ящиков инкрустированного малахитом и изумрудами стола,ни в трех шкафчиках, снаружи казавшихся хрупкими игрушками, но внутрипредставлявших собою двойные железные ящики с прослойкой песка толщиной владонь (огнеупорные сейфы, верх изобретательности здешних мастеров), ни в двухбольших секретерах не нашлось буквально ничего, свидетельствовавшего бы о том,что предшественник Сварога занимался когда-либо государственными делами.

– Он что же, работал не здесь? – спросил Сварог почтибеспомощно.

Раган покривил губы:

– Он вообще не работал, государь. Государственные бумагибыли столь докучным и раздражающим мусором, что прочитывались на коленочке, апотом разбрасывались где попало, невзирая на степень секретности. Я держалвозле него двух человек под видом лакеев, и они только тем и занимались, чтособирали самые серьезные бумаги, пока не попали в неподобающие руки… Увы, онине всегда успевали… Печати таскал с собой один из братцев-принцев – и порой самих шлепал на патенты и дипломы, не утруждая его величество лишними заботами идаже не сообщая, что наплодил новых дворян, офицеров или чиновников… Так и совсем остальным. Один из министров всерьез собирался повеситься. Другой слег ссердечным ударом, когда секретнейшие сводки казначейства попали в поварню, гдев них завернули сладости для дорожной кареты. Я вам многое мог бы порассказать…Льщу себя надеждой, что после этого, – он широким жестом обвел кабинет,безукоризненно чистый и не отягощенный и малейшим следом государственныхдел, – вы лучше станете понимать наши мотивы.