– Нет, – дрогнувшим голосом сказал я, – эти именамне ничего не говорят.

– Вы совершенно уверены?

– Совершенно уверен. Я не знаю этих людей. Вероятно, встречас моей женой была случайной.

– Да, наверное. – Капитан с забытой мною фамилиейогорченно вздохнул. – Вся беда в том, что у нас есть точная информация опередаче этих заказов. Тот киллер, за которым мы следили, почуял опасность ибыл готов к тому, что мы в любой момент попытаемся его задержать. А у нихконтора серьезная, все организовано, и он позаботился о том, чтобы заказыпередали другому исполнителю. Вот только мы не знаем, какому. Если бы не это,можно было бы вздохнуть спокойно и ни о чем не волноваться. Киллер мертв, илюди, на которых выписали контракты, останутся живы. А так нужно ждать, чтозаказы будут выполняться. Ладно, Александр Юрьевич, простите, что задержал вас.

– Ничего, – великодушно ответил я.

В душе моей разлился мертвенный холод. Еще десять минутназад я был жив. Страдал, переживал из-за гибели Вити и Оксаны, чувствовалусталость, стремился домой к Вике. А теперь я умер…

* * *

– Как вы могли поверить в такую чушь?

Настя внимательно выслушала Уланова, не переставаяудивляться доверчивости людей. У убитого при задержании киллера найдена бумагасо списком заказов. Кино про шпионов! Да ни один уважающий себя наемник небудет держать такую бумагу при себе. И вообще не будет ее хранить. Координатысвоих жертв он должен помнить наизусть. А если он не уважающий себя киллер, атак, салага с пушкой в кармане, то он, во-первых, не почует опасность и,во-вторых, не будет заботиться о том, чтобы передать заказы преемнику. У негопросто нет преемника, он не принадлежит ни к какой организованной группировке,потому как салага и дурак. И в-третьих, если уж он передал заказы, потому чтопочувствовал запах паленого, то зачем ему вообще эта бумажка? Тем более если оножидает в любой момент задержания, то нельзя ее хранить при себе. Чепухаполнейшая. Набор информации, под которым нет знания элементарных вещей. Толькодилетант мог все это выдумать.

Но эти аргументы – для Уланова. Потому что для самой НастиКаменской существовал совсем другой аргумент. Ничего этого не было. Никакойоперации по поимке киллера в Северо-Восточном округе в апреле этого года небыло. И вся эта история – сплошное вранье.

Но кто ее выдумал и зачем?

Татьяна Образцова была следователем до мозга костей. И этоозначало не только безусловную преданность своей службе. Вся ее душа, весьобраз мысли как от чумы шарахались от понятий «верю – не верю» и тем более оттаких источников информации, которые в народе принято называть «ОБС», или «ОднаБабушка Сказала». Она признавала только слова «доказано – не доказано». И нетерпела никаких неясностей. Разумеется, она была женщиной, к тому же личностьютворческой, и эмоции были ей вовсе не чужды, она обижалась, сердилась,тосковала, горевала, расстраивалась ничуть не меньше, чем другие, но прежде чемвпадать в пучину депрессии, считала необходимым прояснить все до конца.

Поэтому утром, дав пришедшему поздно ночью Стасову какследует выспаться, задала вопрос:

– Ты был на днях в ресторане «Золотой дракон»?

Спросила спокойно, без напряга в голосе и без прокурорскипристального взгляда, как спрашивала пять минут назад, хочет ли он на завтраккартофельные пирожки или лучше сварить сардельки и сделать овощной салат.

И Стасов ответил точно так же спокойно:

– Нет, не был. А в чем дело?

– Мне сказали, что тебя там видели.

– Обознались.

Он пожал могучими плечами и отправился в ванную умываться ибриться. Выйдя оттуда минут через пятнадцать и усаживаясь за накрытый стол, онспросил:

– А что там с «Золотым драконом»? Кому я померещился?

Татьяна отметила это про себя как хороший признак. Муж неизбегает опасной темы и не радуется втихаря, что торпеда мимо прошла, а вместоэтого сам возвращается к выяснению.

– Померещился не только ты, но и твой пиджак, твоя рубашка идаже твоя зажигалка «Ронсон», а также внешность твоей спутницы, котораяпочему-то ужасно похожа на Маргариту Владимировну Мезенцеву. Стасов, я непрошу, чтобы ты мне что-то объяснял или оправдывался. Я только хочу знать,правда это или нет.

Он медленно положил вилку на стол, отодвинул от себя тарелкуи встал. Татьяна стояла по другую сторону стола, глядя на него вопросительно,но вовсе не тревожно.

– Кто тебе это сказал?

– А это важно? – ответила она вопросом на вопрос.

– Важно. Я хочу знать, кто и зачем тебя обманул. Я, знаешьли, как-то слабо верю в такие комплексные галлюцинации. Человек не простообознался, увидев похожее лицо, он еще одежду увидел, мою спутницу и дажезажигалку. Либо это злая и неумная шутка, либо кто-то намеренно вводит тебя взаблуждение. С какой целью? И кто этот доброжелатель?

– Ирочкин жених. Он видел тебя тогда у подъезда, помнишь? Иузнал.

– Повторяю, – голос Стасова стал металлическим ижестким, – он не мог меня узнать. Потому что меня в этом ресторане небыло. Ни несколько дней назад, ни месяц назад, ни вообще когда бы то ни было. Яникогда не бывал в нем и знаю только, что он находится в районе трех вокзалов,на Каланчевке.

Татьяна тяжело опустилась на стул, машинально придерживаяживот рукой.

– Ты хочешь сказать, что с этим банкиром что-то не так?Сядь, пожалуйста, мне неудобно на тебя смотреть, когда ты так возвышаешься надомной.

Стасов послушно сел и снова придвинул к себе тарелку. Никтои ничто не могло повлиять ни на его крепкий сон, ни на здоровый аппетит.

– Таня, мы непростительно увлеклись собственными проблемамии совершенно выпустили Иру из рук. Давай скажем себе честно: мы оба чувствовалисебя виноватыми за то, что сорвали ее из Питера и разрушили ее налаженноесуществование, сделав, по существу, домработницей. Поэтому мы так обрадовались,что у нее складывается какая-то личная жизнь и появляются перспективы удачногобрака. Нам казалось, что этим наша вина как бы искупается. Я прав?

– Ты прав, – со вздохом ответила Татьяна. – Иркасама говорила, что, если бы не переезд в Москву, она никогда не встретила бысвое сокровище, а я радовалась, что она думает именно так, потому что этим какбы умаляется наша с тобой вина.

– Вот именно. Можно мне еще пирожок? Обалденно вкусно. Таквот, я продолжаю свой страстный монолог. Мы с тобой даже не удосужилисьпоинтересоваться личностью этого жениха, настолько наша радость за Иришку затмилавсе на свете. Кто бы он ни был, лишь бы она была счастлива. А она счастлива,это несомненно. Не исключаю, что мы с тобой познакомились бы с ним только насвадьбе. Я каждый вечер провожу с дочерью и скоро вообще уеду с ней на юг, тыпоглощена мыслями о нашем будущем малыше, и интерес к новоявленному жениху унас отошел на задний план. Ну есть он – и слава богу, пусть нашей Ирочке будетхорошо. Танюша, я старый опер, и мне это все ужасно не нравится.