Оба в дружеском молчании рассматривали друг друга.

— Твоему отцу повезло, что ты работаешь на него, —чистосердечно объявил Мэтт. У него не было ни малейшего сомнения, что оначертовски хороший, а возможно, и талантливый организатор. За время беседы онсумел разглядеть в ней преданность долгу, готовность работать до упаду, ум,энтузиазм и, что важнее всего, мужество и сообразительность.

— Это мне повезло, — улыбнулась Мередит. — «Бенкрофт»означает для меня все на свете, важнее этого для меня ничего нет.

Мэтт откинулся на спинку стула, пытаясь постигнуть эту,совершенно неизвестную для него сторону Мередит. Он нахмурился, задумчиво вертястакан в руках и гадая, почему, черт возьми, она говорит об этих проклятыхунивермагах, словно о людях, которых любит. Почему карьера — самое важное в еежизни? Почему не Паркер Рейнолдс или другой такой же приличный молодой человекиз общества? Но, кажется, Мэтт знал ответ. Отцу Мередит в конце концов удалосьпобедить — он так безжалостно и умело подавлял ее, что сумел внушить почтиполное отвращение к мужчинам. Какова бы ни была причина ее решения выйти заПаркера, она, очевидно, не влюблена в него. Судя по тому, что она говорила икак при этом выглядела, Мередит полностью предана универмагу и только ему.

Жалость охватила его при взгляде на нее. Жалость и нежность.В ночь, когда Мэтт встретил ее, он испытывал те же чувства вместе с бушующимжеланием овладеть ею, желанием, напрочь лишившим Мэтта здравого смысла. Онвошел в загородный клуб, увидел ее веселую улыбку и сияющие глаза и потерялрассудок. Сердце Мэтта смягчилось при воспоминании о том, как она не моргнувглазом давала окружающим понять, что он стальной магнат из Индианы. Она былатак полна смеха и жизни, так невинно нетерпелива в его объятиях… Боже, он хотелее! Хотел отнять у отца, лелеять, и оберегать, и защищать ее.

Если бы Мередит по-прежнему оставалась его женой, Мэттневероятно гордился бы ею, и даже сейчас, глядя на нее со стороны, радовался еедостижениям. Лелеять и оберегать?

Мэтт неожиданно осознал, какое направление приняли егомысли, и, полный отвращения к себе, сжал зубы. Мередит не нуждается ни в какойзащите, она так же ядовита, как «черная вдова». Единственный человек, имеющийдля нее какое-то значение, — отец, и чтобы угодить ему, она убила народившегосяребенка. Испорченная, безвольная, бессердечная — пустенький прекрасный манекен,предназначенный для демонстрации модных костюмов и для того, чтобы восседать воглаве обеденного стола. Только на это она и годится, другого применения ей нет.Именно ее внешность заставила его забыться, это ослепительно красивое лицо счарующими аквамариновыми глазами и густыми, загибающимися вверх ресницами,гордая осанка, мягкие, нежные губы, музыкальный смех, нежный голос инерешительная сияющая улыбка. Господи, он всегда был идиотом там, где рядомбыла Мередит!

Но его неприязнь внезапно угасла при мысли о том, что этотвзрыв гнева совершенно беспочвен. Пусть она поступила плохо, но была оченьмолода и очень напугана, и все это случилось слишком давно. И теперь кончено.

Лениво поворачивая в пальцах стакан, он взглянул на нее ипочти небрежно сделал комплимент:

— Судя по твоим словам, ты действительно великолепныйруководитель. Если бы мы по-прежнему оставались мужем и женой, я, возможно,попытался переманить тебя в свою фирму.

Он, сам не сознавая того, дал Мередит возможность перейти кделу, и она немедленно этим воспользовалась. Стараясь заставить его отнестись сюмором к невеселому известию, она с нервным смехом пробормотала:

— Тогда попытайся начать переманивать меня уже сейчас.

Глаза Мэтта сузились:

— И что это должно означать?

Не в силах сохранять на лице деланную улыбку, Мередитнаклонилась, положила руки на стол и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться:

— Я… мне нужно кое-что сказать тебе, Мэтт. Попытайся нерасстраиваться.

Мэтт, безразлично пожав плечами, поднес стакан к губам:

— У нас больше нет никаких чувств друг к другу, Мередит.Следовательно, что бы ты ни сказала, меня это не расстроит.

— Мы все еще женаты, — объявила она. Мэтт недоуменно свелброви:

— Только и всего?

— Наш развод незаконен, — выпалила она, съежившись под егозловещим взглядом. — Адвокат, который вел дело, оказался вообще не адвокатом, амошенником, обманщиком, находящимся сейчас в розыске. Ни один судья неподписывал постановление о разводе и в глаза его не видел!

Мэтт намеренно-неторопливо поставил стакан и наклонилсявперед. В тихом голосе кипела неудержимая ярость:

— Либо ты лжешь, либо в голове у тебя ни крупицы здравогосмысла! Одиннадцать лет назад ты затащила меня в постель, не позаботившись отом, чтобы предохраняться, а когда забеременела, прибежала ко мне и переложилавсе проблемы на мои плечи. Теперь же объявляешь, что не имела мозгов даженанять нормального адвоката, чтобы получить развод, и мы по-прежнему женаты!Как, черт возьми, ты способна управлять целым отделом универмага и оставатьсятакой дурой?

Каждое презрительное слово, произнесенное им, било кнутом,но Мередит ожидала этого и принимала отповедь как должное. Ярость и шок намгновение лишили его дара речи, и Мередит тихо, успокаивающе начала:

— Мэтт, я могу понять твои чувства… Мэтту хотелось быверить, что она солгала в какой-то безумной попытке вытянуть у него деньги, ноинстинкт подсказывал ему, что Мередит говорит правду.

— Когда ты обнаружила это? — процедил он.

— Накануне того дня, когда позвонила тебе, чтобы попросить овстрече.

— Но, предположим, ты говоришь правду и мы все еще муж ижена. Что же тебе нужно от меня?

— Развод. Немедленно, но без огласки и лишних сложностей.

— И никаких алиментов? — издевательски усмехнулся он,наблюдая, как на щеках Мередит вспыхивают багровые пятна. — Никакого разделасобственности, вообще ничего подобного?

— Нет!

— Прекрасно, поскольку можешь быть уверена, что не получишьни гроша!

Обозлившись за намеренное упоминание о богатстве, намногопревосходившем ее собственное, Мередит оглядела его с подчеркнутойбрезгливостью хорошо воспитанного человека:

— Ты никогда ни о чем не думал, кроме денег, и лишь они длятебя имеют значение! Я никогда не хотела выйти за тебя и не желаю твоих денег!Скорее голодать буду, чем позволю кому-нибудь узнать, что мы вообще былиженаты!

Именно этот несвоевременный момент выбрал метрдотель, чтобыпоявиться у их столика. По-видимому, он собирался справиться, понравился ли имобед и не хотят ли гости еще чего-нибудь.