Горм принял душ и позвонил Турид, чтобысказать, что ему хотелось бы повидаться с Сири. Если ей это подходит. Слова«если ей это подходит» он всегда произносил отцовским тоном. Он давно заметил,как разные люди в разных случаях реагируют на такой тон. Этот урок он усвоиллучше всего.

Иногда, играя эту роль, он презирал сам себя.Но чаще даже не думал об этом. Потому что властный тон, который он перенял уотца, действовал безотказно.

К телефону подошла Сири. Голос у нее былвеселый.

— Бери такси и приезжай в «Гранд», я встречутебя у входа и расплачусь. Договорились?

— Договорились! Я выезжаю.

Горм растрогался, увидев дочь. Ей былоодиннадцать лет, и она принарядилась ради него. Он хотел сказать, что ей идеткрасный цвет, но отложил это, пока они не усядутся. Потом — пока не закажутпиво и колу. Как вообще отцы говорят такие слова?

Вместо этого он спросил, как у нее дела вшколе и не хочет ли она на Рождество приехать домой, на Север. И спохватился:он понял, что она более или менее терпеливо отвечает ему, когда он при встречахзадает ей одни и те же вопросы.

— Я должна остаться с мамой. — Сири вздохнула.Турид вышла замуж за учителя, и они с Сири несколько лет назад переехали вБерум. Теперь отчим знал Сири лучше, чем он.

— А почему ты такой грустный? — простодушноспросила Сири.

— Да нет, ничего. Я рад, что ты смоглаприехать.

— Я тоже. Но раз тебе грустно, значит, такнадо.

— А тебе бывает грустно?

— Иногда. — Ее глаза метнули молнии.— У менябыла подруга, которой я доверяла, а теперь она говорит обо мне всякие гадости.

— Значит, она просто не твой человек. — Гормпопытался переменить тему.

Эти слова пробудили в нем старую боль. Руфь.

— А у тебя есть свой человек, папа? — спросилаСири, словно их мысли соприкоснулись.

— У меня слишком много работы, — отмахнулсяон. Она посмотрела на него и склонила голову набок.

— У тебя теперь нет даже бабушки.

— Да. Но это совсем другое.

— Мама говорит, что она была ведьма.

— Мне очень жаль, что Турид так считает. Ноэто было уже давно. И виноват во всем был я.

— Почему ты всегда всю вину берешь на себя?Хочешь мне больше понравиться?

Вот это да! Он засмеялся.

— Ты права. Я хочу тебе нравиться, хотя мы иредко видимся.

— Почему ты всегда так вежлив с мамой?Спрашиваешь: если ей подходит, не имеет ли она ничего против и всякое такое?

— А почему я должен быть с ней невежлив? Унее, думаю, и без меня хватает неприятностей.

— Ты имеешь в виду меня?

— В том числе и тебя.

— Кто тебе ближе, мама или я?

— Ты.

— Я терпеть не могу маму, но иногда мне еежалко, — сказала Сири после небольшой паузы.

— Это началось ни с того ни с сего?

— Нет, после того как мы переехали к этомутипу. Не ты один жалел свою маму и боялся папу.

Это был удар под дых. В эту минуту официанткапринесла им хлеб и омлет. Он подождал, пока она отойдет от столика.

— Кто тебе сказал, что я боялся папу и жалелмаму?

— Мама, — ответила Сири и с аппетитомпринялась за еду.

— А ты меня боишься?

— Нет.

— Тогда почему ты так говоришь?

Она уставилась в тарелку, словно беря разбег,потом с упреком подняла на него глаза.

— Тебя ведь никогда нет рядом. Когда я плачуили злюсь. Ты никогда не принимаешь мою сторону! — сердито сказала она.

— Я всегда на твоей стороне, Сири. Но если ты,как говоришь, терпеть не можешь Турид, давай вместе найдем выход из этогоположения.

— Каким образом?

— Ты должна поговорить с мамой.

— Нет. Она ничего не поймет, пока живет с этимтипом.

— А что в нем плохого?

Сири грустно развела руками.

— Он, видишь ли, пуп земли, он самый умный ивсе знает. Я не выхожу из своей комнаты, когда они с мамой сидят в гостиной!

Она вскинула голову и стала похожа на Турид.Но в то же время она была самой собой. Горма захлестнуло горячее чувство.

— А вы никогда не говорили с мамой о том,чтобы тебе переехать на Север и жить со мной? — спросил он.

Она энергично закивала головой.

— Можешь не сомневаться, маме бы это непонравилось.

— А ты сама как к этому относишься? К переездуна Север?

— Однажды я пригрозила ей, что перееду к тебе.Но ведь я там никого не знаю, — сердито сказала она. — Кроме того, ты редко мнеэто предлагаешь.

— А я должен предлагать каждый раз, когда мывидимся?

— Если бы тебе этого хотелось, ты бы иногданапоминал мне об этом. — Она вытянула губы трубочкой.

— Приставучие отцы детям не нравятся.

— Ты не приставучий. Ты как будто... Нет, дажене знаю, как это сказать.

— Тогда я спрошу прямо: хочешь жить со мной?Это ведь не навсегда. Если захочешь, сможешь вернуться к Турид.

— А если я скажу «да», ты посмеешь ей этопредложить? — Она рассеянно вертела в руках салфетку.

— Это очень просто, — солгал он.

— Мама возненавидит тебя.

— Что поделаешь.

— Ты можешь пригласить ее на обед.

Он задумался.

— Возможно. Так ты этого хочешь?

— Да!

— Думаешь, ее мужу это понравится?

— Нет! — восторженно воскликнула Сири.

Горм подписал счет и оставил на тарелкечаевые.

— Я чувствую себя вещью, за которую ты платишьденьги. Это отвратительно.

— Отцы, живущие вместе со своими детьми, тожеплатят за них. И Турид платит за тебя, но об этом ты не думаешь.

Он накрыл ее руку своей и попыталсявстретиться с ней глазами.

— Сири, я очень люблю тебя. Ты это понимаешь?

Она застенчиво посмотрела на него и кивнула.

— А что мы будем делать теперь? Пойдем в кино?— весело спросил он.

— Я должна сделать уроки перед тем, какувижусь с подругой.

— Я думал, вы с ней поссорились?

— Да. Но ведь мы договорились еще до этого, —сердито сказала она.