– Настоящий зов может многое, – заметил Холод.

– К настоящему зову никто не был способен на протяжениивеков, – сказал Готорн.

– Как вы можете сомневаться? – воскликнул Адайр.Он снял шлем, и я увидела его радостную улыбку. Он казался таким уверенным вовсем... – Она – наш амерадур!

Дойл попытался лечь на меня, но я уперлась в него рукой. Мненужно было кое-что выяснить, прежде чем мы продолжим наш маленький эксперимент.Но едва я коснулась его голой груди, меня пронзила резкая боль. Боль не в руке,а в груди – точно в том месте, где я касалась Дойла. По его груди, чуть понижесеребряного кольца, побежала кровь. Мрак на боль никак не среагировал, развечто глаза стали чуть напряженней.

– Один ответ мы получили. – Никка подвинулсядальше на край постели и раскинулся там в вольной позе. – Дело не в том,что знак силы не желает, чтобы его трогали.

Дойл наклонился и коснулся моих губ коротким поцелуем. Этосошло без последствий, и меня отпустило напряжение, которого я сама до этойминуты не осознавала.

На темном лице сверкнула яркая улыбка.

– Ты хотела, чтобы тебя поцеловали.

– Какого черта ты так рад? Это жутко больно!

Улыбка померкла.

– Я совсем не рад, что причинил тебе боль, Мередит, ното, что ты можешь нас отметить, – это великолепно.

– Почему? – спросила я.

– Потому что доказывает твою силу. – Рис довольнымне выглядел. – Когда-то я мог отмечать других, но когда я пошел на службук королеве, она поставила на меня свою отметину. Потом и этот знак исчез, ивообще знаков больше не было. Ничего похожего на это. – Он осторожнопровел пальцами по воспаленной коже.

– Хотите я вас перевяжу? – негромко спросилаХафвин.

– Да, пока не спадет воспаление, – ответил Дойл,поднимаясь.

– Королева обрадуется, а вот остальные... –проговорил Готорн. – Всегда бытовало мнение, что такие отметины – знакподчиненности, служения тому, кто выше тебя. Что эта отметина говорит: я ношузнак своего хозяина.

Доспехи и шлем он так и не снял. Я посмотрела на него:

– Ты тоже так думаешь?

– Когда-то думал.

Холод закатал рукав пиджака, обнажив предплечье.

– Если знаки действуют как им положено, то пусть лучшеони будут там, где их легко увидеть. Они могут передавать сообщения,предупреждать. Как бы я ни хотел прижаться к тебе всем телом, знак я предпочтуиметь на руке.

Дойл вздохнул.

– Гораздо умнее, чем на груди. Я не подумал.

– Ты поддался очарованию ее красоты и обещанию власти.

Дойл снова вздохнул.

– Да.

Холод протянул ко мне руку. Я осторожно села, опасаясьпотревожить бабочку.

– Почему мне всякий раз больно? Это же не у меняпоявляются знаки.

– У тебя знак уже есть, – напомнил Холод. –Что до боли... – Он мягко улыбнулся, в глазах светилось знание, мне поканедоступное. – Ты должна знать, Мерри, что никакая сила не дается даром.

Я хотела бы возразить, только возразить было нечего. Он былправ. Я посмотрела на его белую мускулистую руку, собираясь с силами, глубоковдохнула и положила ладонь ему на предплечье. Он зашипел сквозь зубы.

Я на миг замерла, не способная издать ни звука, потомдыхание вернулось с шумным вздохом. Я взглянула на Галена и Никку, по-прежнемулежащих в кровати.

– У нас у троих есть знаки. Что будет, если мыприкоснемся друг к другу?

– Давай сегодня выяснять не будем, – попросилДойл. – Я не представляю, чем это кончится сейчас, когда они такие...новенькие.

Китто подошел к Холоду.

– Я бы с радостью носил твой знак, Мерри.

Мне пришлось улыбнуться. Если отметины и вправду могутпомочь проследить за каждым из нас, то Китто нельзя оставлять без знака.

– Тогда давай руку.

Он протянул руку без малейшего сомнения. Я коснулась рукойего предплечья. Он зашипел, как рассерженный кот, но не отдернулся. Когда яотняла руку, у него на коже исходила кровью моя бабочка. Я потерла собственноепредплечье.

– Давайте сменим руку для следующего, ладно?

– А кто будет следующим? – спросил Иви. –Ничего личного, принцесса, но я соглашался на секс, не на рабство.

– Что ты имеешь в виду под "рабством"? –нахмурилась я.

– Отметины означают, что мы – твои люди, – сказалДойл. – Это свидетельство того, что Богиня выбрала нас для тебя.

– Так это получится не со всеми? – уточнила я.

Он покачал головой.

– Только с теми, кто воистину предназначен быть твоим.

– Моим – в каком смысле?

Дойл нахмурился.

– Я не уверен в определении. Порой появляется воин –именно тогда, когда он нужен, – и дает тебе клятву. Иногда – пророчица...В любом случае это именно тот или те, кто нужен тебе для успеха, в чем бы он низаключался.

– Знаки начинают собирать народ лишь в случае крайнейнеобходимости, – заметил Рис.

– Но если знак появился, его не стереть, – сказалГоторн.

– Знаки королевы стерлись, – напомнила я.

– Об этом лучше не упоминать вслух, – сказалРис. – За пределами этой комнаты – точно.

– Я с радостью дам обет принцессе, – заявил Адайр.Он положил шлем на прикроватный столик и принялся расстегивать латную перчатку.Холод пришел ему на помощь. Снимать и надевать доспехи легче, когда тебепомогают.

Я прижала ладонь к обнаженной руке Адайра, но ничего непроизошло.

– Черт, – выразился Рис.

Дойл кивнул.

– Чтобы попасть в свиту Андаис, чтобы доказать своеправо носить ее знак, нам приходилось драться.

– Не думаю, что право носить знак Мерри можно заслужитьдракой, – сказал Холод.

– А это важно – отметить его именно сегодня? –спросил Гален.

– Королева вскоре заберет Мерри, чтобы говорить сТаранисом, – напомнил Холод.

– Мне будет спокойней, если мы убедимся хотя бы водном. Если Мерри возляжет с Адайром и его кожа и после этого не примет еезнак, то, возможно, она призвала уже всех, кто нужен ей для победы. – Дойлподошел к другой руке Адайра, чтобы поскорее освободить его от доспехов. Холод,помедлив мгновение, присоединился к нему. Одну деталь за другой они снималилаты с Адайра, открывая тело и белье, которое не давало металлу натирать кожу.

Адайр в изумлении переводил взгляд с Дойла на Холода инаконец спросил: