Нет, неправильно. Не прятаться и не сидеть, а идти вмилицию. Рассказать про непонятные темные дела, творящиеся в отделении, пустьони разберутся. Да, вот так будет правильно.

Он добрел до выхода из парка, окружавшего клинику, и направилсяк метро. Ему казалось, что удача прибавила ему сил, что чувствует он себя вовсене так уж плохо, как думал, лежа на кровати. Может, это правда, что бездействиеи страх лишают человека сил, а когда начинаешь что-то делать и медленнодвигаться к победе, то открывается второе дыхание. Свобода пьянила его, удача,добытая собственными руками, вселяла веру в свое могущество и непобедимость. Ондаже прибавил шаг и начал улыбаться сам себе.

Спустившись в подземный переход, он довольно бодро зашел вметро и, остановившись у окошечка кассы, стал рыться в кошельке в поискахтысячной купюры, чтобы купить жетон. Сначала он даже не понял, что происходит.Купюры в кошельке были разного цвета, но на всех стоял один и тот же номинал –200…

– Молодой человек, – донесся до него голосоткуда-то издалека. – Молодой человек, вы меня слышите?

Он с трудом открыл глаза и увидел милиционера в форме иженщину, которые оказались почему-то не перед ним, а как бы сверху. Потом онсообразил, что лежит, а эти двое склонились над ним.

– Молодой человек, – настойчиво окликала егоженщина, – вам «неотложку» вызвать или у вас есть лекарство?

– Двести, – пробормотал Оборин одеревеневшимигубами. – Почему все время двести?..

– Слышь, Шурик, тут рядом больница есть, может, тудапозвоним? – спросила женщина, обращаясь к милиционеру. – А то«скорую»-то мы до утра ждать будем. Они теперь сам знаешь как ездят. Смотри,парень белый совсем, как бы не помер.

Оборин из последних сил напряг голос.

– Пожалуйста, – заговорил он умоляюще, –только не в больницу. Пожалуйста. От сердца что-нибудь… Это у меня бывает.Устал. Перенервничал. Корвалол или что-нибудь…

– А может, он пьяный? – вдруг предположилмилиционер. – А ну дыхни.

Оборин послушно дыхнул. Милиционер повел носом и поморщился.

– Вроде не пахнет. Нельзя, чтоб он тут валялся.Непорядочек. Давай-ка, мужик, решай, или ты поднимаешься и топаешь отсюда, илия позвоню в больницу, тут рядом, буквально в двух шагах, пусть они тебязабирают.

– Я сейчас в медпункт позвоню, – сказала женщина вчерной форме с эмблемой в виде скрещенных серебряных молоточков.

– Еще чего! – недовольно фыркнул милиционер поимени Шурик. – Уже без двадцати час, а если он за десять минут неоклемается, что мы с ним делать будем? Сидеть тут с ним до утра вместо того,чтобы домой идти? Нет уж, пусть или валит отсюда, или я его в больницу сдам.

– Я пойду, – снова забормотал Оборин. –Спасибо вам за заботу, извините, что упал, я не хотел… Случайно… Уже все впорядке, все прошло.

Не чуя под собой ног, он с трудом дотащился до эскалатора ине видел, как женщина-контролер, сочувственно покачав головой, снова зашла всвою будочку и сняла телефонную трубку.

– Рая? Там парень едет вниз, у него, кажется, с сердцемплохо. Ты посмотри, чтобы он на пути не свалился. Нет, не пьяный, Шуркапонюхал. Да ну его, ты что, Шурку не знаешь? Для него ж люди – грязь. Вкоричневой куртке, бледный такой, видишь его? Ага… Ага, он. Ты не гони его,пусть на лавочке посидит, накапай ему чего-нибудь от сердца. А то не дай богчто…

Сердобольная контролерша оказалась права. Обориндействительно вышел на платформу и уселся на первой же скамейке. Грудь словносдавило чем-то тяжелым, в глазах то и дело темнело, и он совсем не мог думать отом, куда же ему ехать в таком состоянии, где ночевать и как добраться домилиции. Но ему не нужна была такая милиция, где работали Шурики, тупые,ленивые и безжалостные. Такая милиция его не поймет и ему не поверит. Ему нужнадругая милиция, самая лучшая, где работают умные и добрые сыщики, про которыхпишут в книжках. Такая милиция, какой в реальной жизни не бывает. Дурак,наивный дурак! На что он рассчитывал, убегая из клиники? На то, что первый жепопавшийся милиционер окажется добрым, умным и внимательным, терпеливо выслушаетего сбивчивый рассказ и тут же поднимет всех на ноги и кинется разоблачатьпреступную шайку врачей? Сейчас, дожидайся. Они все такие, как этот чертовШурик. Уходи отсюда со своей бедой, непорядочек, нельзя здесь находиться. Илиты пьяный, и я тебя задерживаю до протрезвления, или ты больной, и я сдаю тебяврачам от греха подальше. А если ты не пьяный и не больной – вали отсюда втемпе вальса, чтобы я тебя больше не видел. Что у тебя? Беда? У всех беда, всемжить тяжело. Обидели тебя? Всех обидели. В лекарство отраву подмешали? А это,парень, тебя глючит, у тебя мания преследования, стало быть, ты все-такибольной, и сдам я тебя поскорее в ту самую больницу… Господи, ну почему всетак!

Он зажмурился и почувствовал, как из-под плотно сжатых вектекут слезы.

– Ты что, сынок? – услышал он рядом ласковыйголос. – Стряслось что? Или обидели тебя?

Чья-то рука тронула его за плечо, и аспирант Юрий Оборин,двадцати девяти лет, взрослый сильный мужик, вдруг ткнулся лицом в чью-то грудьи всхлипнул. Нездоровье, страх и напряжение последних двух дней совершенноистощили его нервную систему.

– Поплачь, сынок, поплачь, – говорил все тот жеголос. – Это хорошо, что ты можешь плакать. Я вот не могу. И хотела бы, дане получается.

– Простите.

Юрий отвернулся и отер лицо руками. Ему было стыдно, и онбоялся повернуться и посмотреть на женщину.

– Простите, – еще раз повторил он.

Из тоннеля донесся грохот приближающегося поезда. Онсобрался было встать, но покачнулся и снова сел.

– Пойдем-ка, сынок, в мою конурку, я тебе капелекнакапаю, у меня всякие есть, и от сердца, и от нервов тоже. Куда тебе такому-тоехать.

– Некуда, – внезапно сказал Оборин. – Ехатьмне некуда. Оттого и плачу.

К десяти часам вечера Николай Саприн занял позициюнеподалеку от дома Оборина и стал терпеливо ждать. Еще тогда, когдаДусик-Шоринов назвал адрес, Саприну почудилось нечто знакомое. Теперь же,подойдя к дому и даже поднявшись на третий этаж, чтобы посмотреть расположениеквартиры и определить, куда выходят окна, он был совершенно точно уверен: этота самая квартира, где он однажды уже побывал и где живет парень, забравшиймашину Тамары. Вот это номер! Он ведь имени этого парня не знал, а послевстречи в аэропорту с матерью Тамары просто назвал Шоринову координаты людей,которые могут вывести на Тамару и на него самого – двух девочек из «Лиры»,Танечку и Ларису, Карину Мискарьянц из «Лозанны», а также молодого человека,адрес назвал и тут же забыл о нем, в голове и без того проблем навалом. Тогдапо крайней мере понятно, откуда Дусику известно местонахождение Оборина.Конечно, известно, он ведь должен был им заниматься. «Совершенно случайноизвестно»! Как же, жди.