Но Дусик крутит что-то. Уж больно здорово все у негополучалось: деньги огромные и дармовые прямо с неба готовы упасть, а он приэтом боится проколоться и собирается даже делиться этими деньгами. Что-то нетак. Непохоже на него. Хотя, впрочем, можно понять, если он хочет откупиться отнего, чтобы Николай Катю не трогал. Тьфу, бред какой-то, зло подумал Саприн.

Однако где же Оборин? Дусик пообещал, что вскоре последесяти вечера парень явится домой. Уже половина двенадцатого, и если дополуночи богатенький знакомый Дусика не получит возможности связаться сОбориным по телефону, размер гонорара плавно сползет с семидесяти тысяч баксовдо шестидесяти. Соответственно доля самого Саприна будет уже не тридцать пятьтысяч, а только тридцать.

Без десяти двенадцать Николай зашел в будкутелефона-автомата.

– Михаил Владимирович, как я должен это понимать?Оборина до сих пор нет дома.

– Как нет? – не на шутку испугался Шоринов. –Ты уверен?

– Я не больной, – сердито отозвался Саприн. –Если я говорю, что его нет, значит, его нет. В подъезд он не входил, и окнатемные. Он не мог появиться раньше, а потом уйти куда-нибудь?

– Нет-нет, – торопливо заговорил Шоринов. – Вдесять часов он еще был… Ну, впрочем, неважно, где, но не дома. Это совершенноточно.

– И сколько я должен ждать? Вы, Михаил Владимирович, отжадности затеяли черт знает что, а в итоге вся ваша комбинация может прогореть.Через десять минут мы с вами обеднеем на пять тысяч, вы этого не забыли? Можетбыть, вы все-таки скажете мне, где Оборин, и я попробую связаться с ним, покадвенадцати еще нет. Надо спасать положение.

– Подожди… Перезвони мне через пять минут.

– Михаил Владимирович, мы теряем время. А вместе с ними деньги. Перестаньте крутить и вилять наконец.

– Через пять минут, – сказал Шоринов и бросилтрубку.

Саприн почувствовал, как закипает от ярости. Вот всегда сэтим гребаным Дусиком что-то не так. Всегда в последний момент что-топроисходит, как это было с Вероникой Штайнек. Планировали, рассчитывали,готовились, а потом в одну секунду Шоринов все изменил, и они до сих пор изэтого дерьма выпутаться не могут. Пять минут. Что ему эти пять минут? Небосьопять что-то комбинирует, выкручивает… Сволочь волосатая.

Он снова набрал номер. Дусик схватил трубку сразу, ещепервый сигнал не прозвенел до конца.

– Ну и что вы мне скажете?

– Коля, там какая-то накладка вышла… Надо ждать.

– Значит, так, уважаемый Михаил Владимирович. Я будуждать столько, сколько нужно, но имейте в виду: вы мне должны тридцать пятьтысяч. И ни копейкой меньше.

– Но, Коля…

– Я сказал. В том, что я до сих пор не нашел Оборина,виноваты только вы. Вы сами мне вчера сказали, что знаете, где он. Вот и нужнобыло его там достать. Чего вы темнили? Чего выдуривались? За все надо платить,Михаил Владимирович. Вот вы мне и заплатите. Я буду ждать Оборина до семи утра.Если он не появится, я приеду к Кате и буду сидеть у нее до тех пор, пока вы непридете и не отдадите мне мои деньги. Где и как вы потом будете искать этогопарня, меня не интересует. И имейте в виду, если вы опять начнете крутить, япросто расскажу Кате, чем вы занимаетесь вместе со своими чудесными врачами. Ипро Австрию расскажу. Мне терять нечего, Катя все равно мне отказала, вы жезнаете. Но после моего рассказа она и вас пошлет в неведомые дали, это ужбудьте уверены. Она нищая и зависимая, это верно, но она далеко не дура.

– Ты что, угрожаешь мне?

– А как же. Вы ж по-другому не понимаете. Так незабудьте, я жду Оборина только до семи утра. Потом ищите его сами.

Саприн вышел из телефонной будки и вернулся в подъезд, изкоторого наблюдал за домом, где живет Оборин. Но он почему-то был совершенноуверен, что тот не появится. Если бы все шло так, как задумывал Дусик, пареньбы уже был дома. Значит, сорвалось. Что-то не связалось, как задумал Штирлиц,злорадно ухмыльнулся про себя Николай. Теперь ясно, что Дусик Оборина потерял.Ну и дурак. Все равно он свои деньги из Дусика вытрясет. Но до семи утра он,конечно, подождет, как и обещал.

Представления о чести, хоть и весьма своеобразные, у НиколаяСаприна были. Раз обещал – сделает. И если бы его спросили, почему он не сбежалпосле убийства Вероники вместе с деньгами, он бы совершенно искренне ответил,что ему это и в голову не пришло.

* * *

А Юрий Оборин сидел в маленькой комнатушке – служебномпомещении Раисы Васильевны, пил сладкий чай и понемногу приходил в себя. Раисеон сказал, что его жена выгнала из дома, и этого оказалось достаточно, чтобыпробудить в ней безграничное сочувствие. Убивать надо этих стерв, которыезаводят себе любовников и не ценят таких славных мужиков, как Юрий. Ну какможно на ночь глядя выгонять человека из дома, если у него сердце больное? Душиу нее нет.

Раиса Васильевна потихоньку привела врача изметрополитеновского медпункта, и та сделала Оборину какой-то укол, от которогоему стало значительно лучше. В комнатке у Раисы он чувствовал себя вбезопасности, ему стало спокойно, и голова снова заработала в полную мощь. Ужечерез несколько минут Юрий пришел к выводу, что если Ольга и ее компанияозабочены поисками Тамары Коченовой, то в этом должен быть какой-то криминал. Аколь есть криминал, то в милиции непременно есть человек, который в курсепроблемы. Задача Оборина – как можно быстрее этого человека найти.

– Где ж ты ночевать-то будешь? – спрашивала егоРаиса. – Если ехать куда надумаешь, так надо прямо сейчас, через двеминуты последний поезд пойдет, потом уж не уедешь.

– Не знаю, – вздохнул Юрий. – Родители вотпуске, а ключей от их квартиры у меня нет.

– Хочешь, переночуй у меня, – предложилаженщина. – Я с дочкой живу, но она девочка добрая, возражать не будет. Ато, глядишь, она тебе и понравится, бросишь свою шлюху. Дочка у меня хорошая.

– Сколько лет? – с улыбкой поинтересовался он.

– Девятнадцать. Двадцать скоро стукнет.

– Рано вы ее сватаете, пусть погуляет еще. Замуж всегдауспеет.

– Да ты не бойся, – засмеялась РаисаВасильевна, – я пошутила насчет дочки. Но насчет ночевки я серьезно. Вотсейчас последний поезд провожу, порядок наведу на платформе, и домой. Я здесьнедалеко живу, пешком минут двадцать. Может, жене твоей тебя и не жалко, а мневот, дуре старой, жалко. Как же ты ночью-то?

– Спасибо, – внезапно решился Оборин. – Есливы меня приютите на ночь, я буду вам очень благодарен.

Через час он уже был в крохотной однокомнатной квартиркеРаисы Васильевны. Постелили ему на полу, между диваном, на котором спала самаРаиса, и раскладным креслом, на котором лежала ее дочка. Девушка уже крепкоспала, когда они пришли, и спросонок даже не поняла, когда мать приняласьобъяснять ей про неожиданного гостя.